Более того, впоследствии выяснилось, что Гольдберг официально сотрудничал с советской разведкой и являлся «закордонным агентом МГБ СССР», что было подчеркнуто в докладе генерального прокурора СССР Р. А. Руденко в ЦК КПСС по итогам проводившейся в конце 1955 г. реабилитации репрессированных членов ЕАК.
Ведь все эти факты были хорошо известны абакумовскому ведомству, чем занимались и какими вопросами интересовались Гольдберг, Новик во время их пребывания в СССР, что эти люди работали на Советский Союз, но путем примитивной манипуляции фактами эти люди выдавались ими за шпионов враждебных государств и заочно использовались как подставные фигуранты в уголовных делах, сфабрикованных для расправы с политически неугодными организациями и деятелями внутри страны. С конца 1947 г. в работе следственной части по особо важным делам начала отчетливо проявляться исходившая от Абакумова и реализуемая впоследствии Леоновым, Лихачевым и Комаровым тенденция рассматривать лиц еврейской национальности врагами Советского государства. Эта установка приводила к незаконным арестам лиц еврейской национальности по обвинению в антисоветской националистической деятельности и американском шпионаже. Надо сказать, что нельзя свалить всю ответственность за подобные новации в работе «органов» на Абакумова и ему подобных нагнетателей вражды между нациями и прежде всего преследование представителей еврейской национальности, нужно помнить и о главном виновнике нагнетания государственного антисемитизма в стране и превращения аппарата МГБ в ударную силу этой политики, которым был сам Сталин.
На основе изъятой органами МГБ архивной и текущей документации в ЕАК комиссия ЦК в конце сентября завершила проверку и представила Суслову «Справку о деятельности Антифашистского еврейского комитета». Как и следовало ожидать, в ней были сконцентрированы самые веские аргументы о сионистской деятельности этого органа. ЕАК обвинялся в том, что, вместо того чтобы служить рупором советской пропаганды за рубежом и вести «боевую наступательную идеологическую борьбу с западной и прежде всего с сионистской пропагандой», он сам «объективно… в советских условиях продолжает линию буржуазных сионистов и бундовцев и по существу… борется за реакционную идею единой еврейской нации», а также превратился в «главного уполномоченного по делам еврейского населения и посредника между этим населением и партийно-советскими органами». Весьма подозрительным показалось комиссии и то, что комитет уж слишком охотно пытался идти навстречу международным еврейским организациям, обращавшимся к нему по гуманитарным проблемам. Скажем, летом 1946 г., поддерживая ходатайства из-за рубежа об освобождении из советских лагерей пленных венгров и итальянцев еврейского происхождения (использовались немцами на Восточном фронте в составе строительных и вспомогательных команд), руководство ЕАК направило в МВД СССР соответствующую просьбу. Примерно тогда же Михоэлс и Фефер (который после смерти в июле 1945 г. Ш. Эпштейна стал исполнять обязанности ответственного секретаря ЕАК), солидаризуясь с американскими еврейскими организациями, послали польскому правительству телеграмму-протест по поводу антисемитских выступлений в Кракове и других городах Польши.
Комиссией не был оставлен без внимания и тот факт, что ЕАК выступил как посредник в деле налаживания связей между Комитетом украинских землячеств в Нью-Йорке и украинскими республиканскими властями. Но самые крамольные нарекания вызвало то, что во многих статьях, посланных корреспондентами ЕАК в зарубежную еврейскую прессу, выражалось явное сочувствие «сионистской идее создания еврейского государства в Палестине» и идея массового переселения туда евреев. Этим, по мнению комиссии, объясняется тот факт, что «ЕАК уделяет работе на Палестину непомерно большое внимание, направив туда за период с 1 июня 1945 г. по 27 июня 1946 г. более 900 своих статей и материалов, или в полтора раза больше, чем в Англию». И в заключение следовало сформулированное в очень жестких выражениях резюме: «Работники ЕАК… не только включились в общий оркестр сионистов всего мира, но и оказались в фарватере политики американских Барухов, которые путем массового переселения евреев стремятся насадить в Палестине массовую агентуру американского империализма».
Не обошлось без аннотации в адрес газеты «Эйникайт», редакционный коллектив был обвинен в буржуазном национализме. Придрались даже к самому названию («Единение» — в переводе с идиш), усмотрев какую-то скрытую крамолу. «А за какое объединение евреев газета борется?» — риторически вопрошали в справке ревизоры. Общий вывод, отражавший прежде всего точку зрения Суслова, был категоричен: «ЕАК распустить, а функции по пропаганде за границей возложить на Совинформбюро. Газету “Единение” как орган ЕАК, не оправдывающий своего назначения, закрыть. Вопрос о необходимости существования еврейской газеты для еврейского населения передать на рассмотрение отдела печати Управления пропаганды». После соответствующих оргвыводов о руководстве ЕАК судьба его была передана главному идеологу страны.
Суслов решил доконать ЕАК и вынес ему «смертный» приговор. Он предоставил служебную записку секретарям ЦК Жданову, Кузнецову, Патоличеву и Попову. Составленный главным образом на основе материалов комиссии, этот документ содержал и приправленные изрядной дозой марксистско-ленинской догматики рассуждения самого Суслова, видимо уже тогда готовившегося к роли главного идеолога партии, о пользе и необходимости ассимиляции евреев.
Вот краткое его содержание: «Как известно, — писал Суслов, — Ленин и Сталин считали, что нельзя говорить о евреях, территориально разбросанных по всему миру, экономически разобщенных и говорящих на разных языках, как о единой нации, что весь ход истории свидетельствует о процессе слияния евреев с окружающим населением и что этот неизбежный процесс является надежным и прогрессивным путем разрешения еврейской проблемы».
Устаревшие концепции, приведенные Сусловым, отражали намерение власти в Советском Союзе решать еврейский вопрос отнюдь не посредством территориальной автономии, о чем в свое время громогласно возвестила на весь мир советская пропаганда в конце 20-х — начале 30-х гг., а путем ассимиляции, о чем свидетельствовало и следующее положение из соответствующего тома (подписан к печати 12 сентября 1952 г.) переиздававшейся тогда «Большой советской энциклопедии»: «…Евреи не составляют нации… Ленинско-сталинская национальная политика привела к тому, что “еврейский вопрос” в СССР не существует…В СССР и странах народной демократии евреи особенно быстро ассимилируются народами, в среде которых они живут»
[94]
.
27 ноября весь собранный компромат на ЕАК, как материал особой государственной важности, был направлен Сталину, Молотову, Берии, Маленкову и другим членам и кандидатам в члены политбюро. Сталин и в данной ситуации не склонен был спешить. Он не согласился с мнением своих коллег по секретариату ЦК, видимо полагая, что для решительных действий и кардинальных решений относительно ЕАК время пока не наступило.
Об этом можно судить из того, что если в декабре 1946 г. Михоэлсу и Феферу было дано сверху указание подготовить проект обращения к зарубежным еврейским организациям по поводу закрытия комитета и МГБ вторично изъяло и вывезло его архив, а 7 января 1947 г. Александров и Суслов представили Молотову и секретарю ЦК Кузнецову записку с предложением прекратить деятельность ЕАК в связи с исчерпанием стоявших перед ним задач, то уже 2 февраля архив был возвращен, а на следующий день в ходе телефонного разговора Суслова с Фефером последнему было заявлено, что никаких изменений пока не будет и чтобы комитет работал как и прежде. Более того, 16 апреля 1947 г. Михоэлс и Фефер обратились непосредственно к Молотову с просьбой принять их для «выяснения ряда принципиальных вопросов, связанных с дальнейшей деятельностью ЕАК в зарубежных странах». И хотя встреча эта так и не состоялась, руководителям комитета удалось через Жемчужину направить Молотову соответствующую записку. А спустя месяц заведующий сектором общественных организаций ОВП ЦК Г. В. Шумейко неожиданно похвалил руководство комитета за высокий уровень пропаганды
[95]
.
