«Ликвидация» Михоэлса планировалась как «несчастный случай», автомобильное происшествие. Следовало полностью исключить подозрения об убийстве, так как в этом случае было бы необходимо проводить серьезное расследование и находить виновных. Однако при осуществлении этой «спецоперации» были сделаны существенные отступления от первоначального плана. Вторым по этому делу был допрошен Огольцов, который в это время был начальником Главного разведывательного управления, перешедшего из МГБ в объединенное МВД. В докладной записке Берии сообщается, что Огольцов следующим образом объяснил необходимость изменения схемы операции:
«Поскольку уверенности в благополучном исходе операции во время “автомобильной катастрофы” у нас не было, да и это могло привести к жертвам наших сотрудников, мы остановились на варианте — провести ликвидацию Михоэлса путем наезда на него грузовой машины на малолюдной улице. Но этот вариант хотя был и лучше первого, но также не гарантировал успех операции наверняка. Поэтому было решено Михоэлса через агентуру пригласить в ночное время в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, где он проживал, привезти его на территорию загородной дачи Цанава Л. Ф., где и ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машиной. Этим самым создавалась правдоподобная картина несчастного случая наезда автомашины на возвращавшихся с гулянки людей, тем паче подобные случаи в Минске в то время были очень часты. Так было и сделано»
[145]
.
Бывший министр государственной безопасности Белоруссии Цанава, который с 1952 г. находился «на пенсии», также допрошенный по этому делу, дополнил эти показания Абакумова и Огольцова рассказом об исполнении. Как следует из докладной записки Берии, в Минск Цанаве по секретной связи позвонил Абакумов и, объяснив задание, сообщил, что руководство «операцией» поручено Огольцову.
«…При приезде Огольцов сказал нам, что по решению Правительства и личному указанию И. В. Сталина должен быть ликвидирован Михоэлс, который через день или два приезжает в Минск по делам службы… Убийство Михоэлса было осуществлено в точном соответствии с этим планом… Примерно в 10 часов вечера Михоэлса и Голубова завезли во двор дачи (речь идет о даче Цанавы на окраине Минска). Они немедленно с машины были сняты и раздавлены грузовой автомашиной. Примерно в 12 часов ночи, когда по городу Минску движение публики сокращается, трупы Михоэлса и Голубова были погружены на грузовую машину, отвезены и брошены на одной из глухих улиц города. Утром они были обнаружены рабочими, которые об этом сообщили в милицию»
[146]
.
Поскольку убийство Михоэлса планировалось как «дорожное происшествие», то расследованием этого несчастного случая уже стихийно должна была заниматься минская милиция, которая до обнаружения трупов погибших уже только рано утром 13 января 1948 г. не получала, по-видимому, никаких секретных указаний. Трупы Михоэлса и Голубова обнаружил рабочий, шедший на утреннюю смену. Они были найдены на действительно глухой улице бывшего еврейского гетто, созданного в 1941 г. после оккупации Минска немецкой армией. Проблем с опознанием убитых не было, так как их документы и деньги не были похищены. Дополнительное опознание было сделано артисткой белорусского театра, которая уже в Минске встречалась с Михоэлсом
[147]
.
В связи с известностью погибшего артиста местная милиция в тот же день сообщила о гибели Михоэлса и Голубова-Потапова в Москву в МВД СССР. В Минск для участия в расследовании была срочно отправлена из Москвы оперативная группа.
Абакумов, как сейчас известно, доложил Сталину о выполнении «спецзадания» по телефону. Однако, независимо от Абакумова, рапорт о гибели Михоэлса и Голубова-Потапова поступил Сталину и от МВД СССР. По существовавшим правилам МВД СССР представляло Сталину официальные рапорты об основных происшествиях в стране. МВД докладывало главе правительства и обо всех серьезных криминальных актах, нарушениях границы, таможенных конфискациях и авариях. По каждому событию составлялся отдельный рапорт, и поэтому в некоторые дни Сталин мог получать из МВД по два-три самостоятельных рапорта.
В среднем на стол Сталина в 1948 г. поступало около шестидесяти рапортов МВД в месяц. Трупы Михоэлса и Голубова-Потапова были обнаружены в Минске утром 13 января. Но уже 14 января 1948 г. из секретариата МВД СССР за подписью министра генерал-полковника Сергея Круглова Сталину был отправлен рапорт об этом чрезвычайном происшествии
[148]
. Копии этого рапорта были отправлены также Молотову, Берии, Ворошилову и Жданову. Рапорт МВД был кратким и предварительным, основанным лишь на расследовании, проведенном местной белорусской милицией, с участием судебно-медицинского эксперта. Трупы были обнаружены в 7 часов 10 минут утра. Выехавшая на место происшествия группа обнаружила «…два мужских трупа, лежащих лицом вниз. Около трупов имелось большое количество крови. Одежда, документы и ценности были не тронуты… У обоих оказались поломанными ребра, а у Голубова-Потапова также и правая рука в локтевом изгибе. Возле трупов обнаружены следы грузовых машин, частично заметенные снегом. По данным осмотра места происшествия и первичному заключению медицинских экспертов, смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью и настигла их, следуя под крутым уклоном…»
[149]
Этот первичный документ, достоверность которого не вызывает сомнений, противоречит показаниям Огольцова и Цанавы, приводившимся в записке Берии. По их признаниям, убийство путем наезда грузовой автомашины было совершено непосредственно на территории загородной дачи Цанавы около 10 часов вечера, и лишь после полуночи трупы убитых «были брошены на одной из глухих улиц города». Через два с лишним часа, причем зимой, возле трупов уже не могло быть «большого количества крови». Обильное кровотечение из ран происходит лишь в том случае, если сердце еще работает и сохраняется кровообращение. Не исключено, что организаторы убийства, как профессионалы, позаботились о том, чтобы привезти на «глухую улицу» не только уже холодные трупы, но и обеспечить с помощью обилия крови правдоподобность случайного «наезда».
