В пределах самих искусственных портов были оборудованы плавучие пирсы и подъезды к ним, известные как «Уэйлы» и «Битлы», которые могли подниматься и опускаться вместе с приливом и обеспечивали выгрузку каботажных судов, а также танко— и пехотно-десантных кораблей непосредственно на берег. Эти плавучие пирсы представляли собой понтоны длиной 61 метр и шириной 18,3 метра. Они прикреплялись к врытым в морское дно сваям так, что это позволяло им всплывать и опускаться в зависимости от стадии прилива. На пирсах имелись установки для подачи электроэнергии, помещения для личного состава и складские помещения. Кроме того, они были оборудованы пологими спусками в воду, к которым могли швартоваться носами десантные суда. Опустив собственную аппарель, десантные суда выгружали на пирсы своим ходом танки, транспортеры и грузовики, которые затем следовали по длинному плавучему пути на берег. Каботажные суда могли пришвартовываться к этим понтонам и выгружаться прямо на подходящие автомашины. Четыре плавучих пирса «Уэйл» были приданы каждому порту «Малбери», самый длинный из них был протяженностью более полумили.
Порты сосредоточения для компонентов «Малбери» были следующими:
«Фениксы» — Селси, Дангнесс и Темза.
«Бомбардоны» — Портленд.
«Уэйлы» — Солент и Селси.
Буксиры — Портленд и Спитхед.
После высадки силам вторжения потребовалось огромное количество бензина, дизельного топлива и машинного масла. Снабжение войск топливом, получившее наименование «Плюто», должно было осуществляться двумя способами.
Четыре трубопровода, известных под кодовыми наименованиями «Томбола» (диаметр — 150 мм), прокладывались по двое в каждом секторе высадки от берега до прибрежной стоянки судов, куда могли подходить и швартоваться большие танкеры. Подсоединив свои шланги к концам трубопроводов, танкер мог подавать горючее на берег со скоростью 600 тонн в час.
Десять трубопроводов должны были быть проложены через Ла-Манш от Сендтауна Бей на острове Уайт до Керкевиля, находящегося западнее Шербура.
Трубопроводы были двух типов: 1) «Хайс» — гибкий трубопровод, похожий на электрический кабель без сердцевины, который мог прокладываться по дну кораблем-кабелеукладчиком; 2) «Хармел» — гибкий стальной трубопровод, намотанный на плавучие барабаны диаметром 15 м, с которых он разматывался по мере буксировки.
Не менее важным просчетом Гитлера и германского командования было неверие в возможность создания дальних истребителей. В августе 1943 г. генеральный инспектор истребительной авиации Галланд доложил Гитлеру, что «несколько истребителей, сопровождавших эскадрильи американских бомбардировщиков, сбиты не где-нибудь, а под Аахеном». Далее он утверждал, что если на этих истребителях в ближайшее время установят дополнительные бензобаки, то под их защитой самолеты американской бомбардировочной авиации еще глубже проникнут в воздушное пространство Германии. Гитлер рассказал о его опасениях Герингу. Рейхсмаршал как раз собирался сесть в свой специальный поезд и отправиться в Роминтенскую пустошь, когда Галланд пришел проститься с ним. «Как вы посмели заявить фюреру, что американские истребители могут долететь до границ рейха?» — закричал на него Геринг. «Господин рейхсмаршал, — спокойно ответил Галланд, — они вскоре залетят в глубь нашей территории». Геринг пришел в неистовство: «Чушь, Галланд, что за безумные фантазии? Это чистейшей воды обман!»
[45]
.
Таким образом, если бы англичане решили высадиться во Франции в 1941 г., их истребители могли находиться в районе высадки даже в самом узком месте Канала сравнительно небольшое время. Ну а в 1944 г. после принятия на вооружение дальних истребителей — «Мустанг», «Лайтинг» и др. — они могли долго барражировать над любой точкой высадки, начиная от устья Сены и до Сен-Назера и далее.
Генерал от инфантерии Гюнтер Блюментри писал: «Генерал-фельдмаршал Рундштедт и его штаб предполагали, что вторжение скорее всего произойдет в полосе обороны нашей 15‑й армии, где-то между Кале и устьем Сены, у Гавра. Отсюда союзники могли нанести удар по кратчайшему пути через Северную Францию и Бельгию в направлении Германии и Рура. Ла-Манш в этом месте узок, и поэтому у противника не возникло бы трудностей с воздушной поддержкой и снабжением его войск с территории Англии. С точки зрения стратегии, в этом случае силы командования „Запад“ были бы отрезаны от Рейха на юге, когда танковые части англо-американцев после удачной высадки быстро вышли бы к незащищенной границе с Германией. Союзники могли не опасаться немецкого контрнаступления во фланг с юга, то есть из окрестностей Парижа в северном направлении. Мы были бы вынуждены занять оборону на юге и смогли бы с огромными трудностями собрать для наступления несколько дивизий, так как не обладали никакими стратегическими резервами. Авиация союзников сорвала бы любую попытку проведения нами такой контрнаступательной операции. Пусковые установки ФАУ-1 могли быть уничтожены одним ударом. Резервов в глубине территории Бельгии и Северной Франции не имелось.
Атлантический вал являлся пропагандистским блефом, его укрепления были совсем не такими мощными, как считали за границей, за исключением береговых укреплений в Голландии и в секторе обороны 15‑й армии на побережье Ла-Манша»
[46]
.
Замечу, что довод фон Рунштедта вполне обоснован. Действительно, если бы союзники высадились между Дьеппом и Кале, то они смогли бы намного раньше достичь Парижа и предотвратить обстрел Лондона самолетами-снарядами ФАУ-1. Однако береговые батареи этого района сделали невозможной высадку там союзников.
Между тем союзники сделали все, чтобы уверить немцев, что вторжение будет произведено в самом узком месте Канала. Кроме того, они интенсивно подбрасывали дезинформацию как противнику, так и нейтралам о подготовке десантной операции по всей Европе от Норвегии до Португалии.
Англо-американцы провели самые разнообразные мероприятия, чтобы оставить противника в заблуждении относительно своих намерений. План оперативной маскировки, цель которого была скрыть от противника мероприятия по подготовке вторжения, был основан на трех положениях: «Первое — откладывать дату вторжения, то есть постоянно убеждать противника, что по различным причинам вторжение в ближайшее время невозможно; второе — создать у противника впечатление, что удар будет нанесен скорее по восточной, чем по западной части угрожаемого района; и третье — после того, как вторжение произойдет, заставить противника полагать, что это только первый удар и что второй, более сильный удар последует в районе Па-де-Кале».
В проведении этого плана в жизнь важнейшую роль сыграли радиоигры. В эфир передавались дезинформирующие сообщения в полной уверенности, что они будут перехвачены немцами. Сообщения эти якобы следовали от сконцентрированных в каком-то районе десантных соединений, хотя в действительности в указанном районе никаких соединений не было.
