Я умышленно привожу всю запись, дабы читатель смог правильно оценить приоритеты в жизни царя. Лишь на следующий день до царя доходит смысл происшедшего на Черном море. 30 (17) октября он пишет: «После бумаг погулял четверть часа. Имел обычные доклады и принял разных лиц. В 2 1/2 представился новый американский посол г-н Мари с членами посольства. Сделали хорошую прогулку. Находился в бешеном настроении на немцев и турок из-за подлого их поведения вчера на Черном море! Только вечером под влиянием успокаивающей беседы Григория душа пришла в равновесие!» Насчет «подлого» поведения турок и немцев — не прибавить, не убавить, а вот насчет своих адмиралов, проспавших все на свете, — ни слова.
А как реагировало на «Севастопольскую побудку» турецкое руководство? Турецкий посол в Париже Рифаат-паша официально заявил, что турецкая эскадра, в составе которой находились крейсера «Явуз Султан Селим» и «Мидилли» («Гебен» и «Бреслау»), 28 октября 1914 г. встретили в нейтральных водах к северу от Босфора отряд в составе русского минного заградителя и трех миноносцев. В ходе скоротечного огневого контакта один русский корабль был затоплен. Команда попала в плен, и турки узнали, что отряд шел ставить мины у входа в Босфор. Тогда же были «причинены некоторые повреждения одному из русских портов». Рифаат-паша заявил: «Турецкое правительство считает, что русский командир корабля ставил мины у Босфора без одобрения своего начальства, и готово пленных русских моряков возвратить».
Вот вам блестящий образец дезинформации. Французы и англичане не поверили лишь потому, что Россия была их союзницей. В противном случае английская пропаганда на весь мир бы трубила о русской агрессии. Тем более что все, что сказал Рифаат-паша, похоже на правду. Как мог «Прут» с 750 минами на борту оказаться в середине Черного моря? Кто бы, находясь в здравом уме, поверил, что заградитель с минами ходил в Ялту за пехотным батальоном? Такой приказ мог дать или сумасшедший, или изменник. Но поскольку Эбергард после этого остался командовать Черноморским флотом, то, значит, турки правы?!
Посол Турции в Петрограде Фахретдин-бей попытался заручиться обещанием России не посылать свои корабли к турецким берегам в обмен на заверение, что османский флот вообще больше не появится в Черном море. Сазонов в ультимативной форме потребовал немедленного удаления всех немцев из турецких армии и флота в качестве предварительного условия переговоров о компенсации за «вероломное нападение на наши берега и причиненный от этого ущерб».
Послы Антанты поддержали требование России. Великий визирь Сайд Халим-паша, председатель меджлиса Халиль-бей и даже ряд высших офицеров на экстренном заседании военного кабинета 1 ноября 1914 г. высказались за аннулирование союза с Германией и за удаление всех германских военных советников. Однако губернатор Константинополя Мехмед Талаат-паша напомнил собравшимся о том, что город под прицелом орудий германских крейсеров. Вокруг дворца, где шло заседание, стояли караулы германских моряков. Наконец, немцы пустили в ход неотразимое для турецких правителей оружие — деньги. Кайзер утвердил заем Турции в 100 млн. франков золотом, причем первые два миллиона уже были отправлены. Против такого аргумента пашам возразить было нечего.
11 ноября 1914 г. Мехмед V Султанским фирманом объявил войну России, Англии и Франции. «А нам действительно нужна война?» — растерянно спросил султан у Энвера-паши. Тот ответил: «Аллах велик. Мудрость Всемогущего безгранична».
Глава 23
Планы России в отношении Турции
Прежде чем говорить о ходе боевых действий, надо разобраться с целями войны, которые ставили себе Николай II и его министры.
Начну с мнения наших «выдающихся общественных деятелей». Так, профессор князь Е.Н. Трубецкой в лекции под названием «Национальный вопрос» (Константинополь и Св. София), прочитанной в 1915 г., пытается обосновать наше право на Константинополь сложными богословско-социологическими выкладками. Храм Святой Софии — «та евангельская жемчужина, ради которой Россия должна быть готова отдать все, что имеет... Рано или поздно мы овладеем нашей святыней». Ну а профессор Г. Тельберг в лекции, прочитанной в феврале 1915 г. в Томске, сказал: «Будем благословлять судьбу за то, что она посылает нам зараз два серьезных испытания: борьбу с немцами и борьбу с турками... Давно уже Россия не была под таким счастливым созвездием относительно Восточного вопроса, как в настоящую войну». Замечу, что, между прочим, оба эти персонажа были не только знаменитыми общественными, но и государственными деятелями. Мало того, что оба — профессора казенных университетов, Трубецкой еще и член Госсовета империи, а Тельберг — лидер кадетов, будущий министр юстиции у Колчака.
Святая София. (Фото А. Широкорада)
А теперь перейдем к мнению дипломатов. В ноябре 1914 г. вице-директор МИДа Н.А. Базили составил секретную записку «О наших целях в Проливах». Там говорилось:
«Стратегическое значение Проливов — контроль за прохождением судов из Средиземного моря в Черное и обратно... Проливы — прекрасная оперативная база для действий флота в Средиземном и Черном море... Обладание Проливами Турцией долго считалось для нас сравнительно удовлетворительным положением.
...Полное разрешение вопроса о Проливах возможно только путем непосредственного утверждения нашей власти на Босфоре и Дарданеллах с частью Эгейских островов и достаточным Hinterland'ом (прилегающие районы. — А.Ш.), чтобы владение ими было прочным. Только такое решение... — одно соответствует нашей великодержавности, давая нам новое средство к расширению мирового значения нашего отечества»
{82}.
А вот совершенно секретная «Памятная записка начальника черноморской оперативной части морского генерального штаба капитана 2-го ранга А.В. Немитца от 1 (14) декабря 1914 г. Предварительные соображения константинопольской операции»:
«России всегда было ясно действительно жизненное для ее империи значение ее политического положения на Балканском полуострове и в Проливах, ведущих от "Царьграда" на восток и на запад. Для ее лучших государственных людей никогда не подлежало сомнению, что турки рано или поздно будут с этой "мировой" позиции согнаны, и их место должна занять власть новой великой восточной империи — государственная власть нашего отечества. Только став прочной ногой на Босфоре и Дарданеллах, Россия, действительно, сможет выполнить свое историческое призвание, которое заключается в государственном объединении, внутреннем умиротворении и даровании "европейской" культуры народам всей восточной Европы и большей части Азии...
Мы должны вернуться с войны с чем-нибудь ясно говорящим всякому русскому сердцу, и притом действительно важным для отечества, иначе эта чудовищная война родит внутри России не сплочение, а раздор»
{83}.
Итак, в 1913 г. ряд соображений первостепенной важности привел к необходимости признать, что в ближайшее время в случае крупных европейских потрясений русская политика и стратегия должны упрочить за отечеством господствующее положение в Константинополе и на ведущих к нему Проливах.
