5. А с дальних осетинских селений взыскивается только подать скотом».
Итак, присоединение грузинских княжеств к России гарантировало сытую и спокойную жизнь феодалам. Но, увы, за четыре века господства персов и турок у них выработалась страсть к интригам, войнам и разбоям. Это можно сравнить или со страстью картежников, или с инстинктом животных. Сколько ни корми не только волка, но и домашнюю кошку, все равно сытый зверь будет если не есть, то давить других животных.
Во времена Российской империи и СССР и русские, и грузинские историки предпочитали не упоминать о кровавых мятежах грузинских феодалов после присоединения региона к России.
Первый мятеж грузинских феодалов начался в июле 1802 г. в Кизикии (восточнее Тифлиса), в окрестностях Келменчаури. Там собрались князья и их дружины. Зачинщиками выступления были царевичи Вахтанг Ираклиевич и Теймураз Георгиевич. Из кахетских князей участвовали: Андроникашвили, Вачнадзе, Джандиери, Кобулашвили, Чавчавадзе. Согласно плану, составленному находящимися в Персии царицей Дареджан и Александром Ираклиевичем, имеретский царь Соломон II, гянджинский хан и ахалцихский паша, а также лезгины Чар-Белакани должны были устроить внезапное нападение части русских войск, расположенных в Картлии-Кахетии и в случае победы возвести на царский трон Юлона Ираклиевича.
Собравшиеся поклялись в верности Юлону Ираклиевичу и решили обратиться к российскому императору с петицией, которую подписало 69 человек. Кахетские князья выражали недовольство манифестом от 12 сентября 1801 г. и требовали восстановления условий Георгиевского трактата. Князья просили согласия на утверждение царем Картлии — Кахетии Юлона Ираклиевича. Выполнение условий Георгиевского трактата означало восстановление Картли-Кахетского царства, что было неприемлемо для России.
Местные власти предприняли решительные меры. Усилилась охрана Тифлиса. В Кахетию была послана дополнительная военная сила. Срочно были укреплены переходные пути из Имеретии в Картлию, дабы не допустить возвращения в Кахетию царевичей Юлона и Парнаваза, укрывавшихся у имеретского царя. В такой ситуации князья, выдвинувшие политические требования, сочли бессмысленным сопротивляться российским войскам и распустили собравшийся в Келменчаури народ. Стоявший с отрядом в Чар-Белакани (Саингило) царевич Александр также передумал вступать в Кахетию, а царевичи Юлон и Парнаваз не смогли собрать достаточного войска, чтобы вернуться в Кахетию.
Российские власти арестовали мятежников-тавадов, но некоторым все же удалось спастись бегством и воссоединиться с царевичем Александром в Персии. Арестованных тавадов привезли в Тифлис. Русские власти помиловали их и заставили принести клятву верности российскому императору.
В связи с мятежом и участием в нем грузинских царевичей главнокомандующий князь Цицианов — кстати, родственник царицы Марии Георгиевны — распорядился выслать царевичей в Россию. Узнав об этом, вдова Георгия XIII царица Мария Георгиевна вместе с детьми решилась на побег. Но утром 19 апреля (2 мая) 1803 г. генерал-майор Иван Лазарев приехал в Тифлисский дворец.
Как писал историк Александр Потто в «Истории Кавказской войны»: «В шесть часов утра он (Лазарев) прибыл в дом царицы и объявил ей волю князя Цицианова. Царица приняла его в постели и ответила, что ехать не желает. Тогда Лазарев, оставив при ней одного офицера, сам отправился сделать все нужные распоряжения. Но едва он вышел, как необычайный шум в покоях царицы заставил его вернуться. Там шла ожесточенная борьба: царевич Жабраил и царевна Тамара с кинжалами в руках напали на русского офицера. Лазарев подошел к кровати, на которой лежала царица, чтобы уговорить ее остановить детей, как вдруг в руках самой Марии сверкнул кинжал, и Лазарев, пораженный в бок, мертвым упал на пороге комнаты».
Во дворец немедленно приехали все высшие сановники и стали уговаривать царицу не сопротивляться распоряжению. Безуспешно. Тогда «полицмейстер Сургунов завернул руку в толстую папаху решительно подошел к царице и вырвал у нее из руки оружие. Царевна Тамара кинулась на помощь к матери с кинжалом в руках, но второпях промахнулась и ранила самую же царицу в плечо». Царское семейство было арестовано и в тот же день отправлено в Мцхет.
Император Александр I обошелся с убийцей относительно мягко. По предписанию императора и министра иностранных дел В.П. Кочубея, «грузинской царице Марии, при отправлении ее из Грузии учинившей убийство из мщения и злобы… и дочери ее царевне Тамаре, на равное злодеяние покусившейся», было определено «пребывание в Белгородском Рождественском монастыре».
В мае 1803 г. под вооруженной охраной Мария Георгиевна покинула Картли. Вместе с ней бывшее свое государство покидали и дети: царевичи Баграт, Жебраил, Илья, Окропил, Ираклий и царевны — Тамара и трехлетняя Анна.
Император Александр I в своем повелении предписывал архиепископу Курскому и Белгородскому Феоктисту (Мочульскому): «Не подвергая царицу Марию и дочь ее всей строгости монастырской жизни, не дозволите им в образе жизни ничего соблазнительного… преподавая им нужные духовные наставления и внушая им, что участь… есть самая снисходительнейшая, какую, по мере преступления их, назначить им было можно».
За узниками было установлено «осторожное надзирание», особо внимательно надо было следить, чтобы ни у кого, даже в свите, не оказалось оружия.
Несчастной ссыльной было определено специальное жалованье в 250 рублей в… месяц!
Размер жалованья Лазарева я, к сожалению, не нашел, но в 1865 г. генерал-майор русской армии получал 85 рублей в месяц (а полвека ранее — еще меньше). Таким образом, убитый получал жалованье в три раза меньше убийцы. Как видим, резать русских генералов в Грузии было довольно прибыльным занятием.
Любопытно, что когда весть об убийстве Лазарева разнеслась по Тифлису, жители в испуге ждали репрессий. Будь на месте русского генерала какой-нибудь паша или шах, бывшую царицу ждала бы квалифицированная казнь, а Тифлис — резня.
На втором году ссылки Мария Георгиевна обратилась к Александру I с просьбой оказать ее детям монаршее благоволение наравне с другими грузинскими царевичами. Император выразил мнение, что «сыновья ее, для надлежащего воспитания, могли бы быть помещены в Петербурге в каком-нибудь кадетском корпусе или в Москве при университете».
В том же году сыновья Марии отправились в Петербург на учебу. В 1811 г. сын царицы Михаил обратился к Александру с просьбой освободить мать из-за ее слабого здоровья. И император смилостивился. Марии Георгиевне было разрешено покинуть Белгородский монастырь. Она поселилась в Москве, где прожила еще долгие годы.
Скончалась Мария Георгиевна в 1851 г. и была похоронена на родине, в Мцхете, в родовой усыпальнице грузинских царей.
В мае 1804 г., в самый разгар войны с Персией, начались волнения среди обитавших вдоль Военно-Грузинской дороги осетинских племен тагаурцев и мтиулетцев, которые овладели Ларсом и Дарьяльским ущельем и призвали враждебных русским грузинских царевичей Юлона и Парнаоза.
Царевич Юлон был перехвачен русскими по дороге. Парнаоз же встал во главе восставших. Посланный же против осетин правителем Грузии князем Волконским отряд генерал-майора Талызина овладел Анануром и 28 июля нанес поражение мятежникам, но, не довершив дела, был спешно отозван Волконским на подавление восстания борчалинских татар, угрожавших Тифлису.
