– Серьезная вещь… Я где-то слышал, что такие изыскания велись еще при Сталине.
– И при Гитлере. Велись, но безрезультатно. «Альфу», как и нас, не может не волновать факт обладания нашим возможным противником оружием психотропного и психотронного действия, хотя пока разговор идет только о психотропном. И не только о препарате Мажитова, но и о других, которые испытывались на гражданах России пока еще только пробным порядком. Если есть у противника, должно быть и у нас. Хотя бы для того, чтобы суметь выработать защиту. И при этом желательно не допустить утечку за границу материалов по тем разработкам, что Мажитов вел самостоятельно. Их, кажется, несколько… Понимаешь, что может произойти в случае применения против нас этого оружия в то время, когда сами мы им не располагаем?
– Неприятности.
– Вот-вот. Неприятности крупные… И мы ищем возможность этих неприятностей избежать. Можем мы при этом рассчитывать на отставного полковника спецназа военной разведки, который всю свою предыдущую жизнь посвятил именно задачам, которые мы сейчас стремимся решить?
– Думаю, что можете. Если мне что-то будет активно не нравиться, я предупрежу о своем желании выйти из дела. И постараюсь сделать это с наименьшими потерями для вас.
– Значит, будем работать. Ты обещал вечером позвонить Актемару Дошлукаеву. Позвони. Наверняка будешь разговаривать и с Джабраилом. Осторожно с ним. Вида не подавай и постарайся не обидеть, потому что, кроме подозрений, на него мы ничего не имеем. Так, несколько странных фраз, которые пока нельзя оставлять без внимания.
– Сделаю. И Тамиле тоже скоро звонить буду. Меня уже доставал капитан Шингаров…
– Я в курсе. Мы тебя слушаем.
– Ладно. Сейчас у меня гость подъехал. Местный приходской священник. Как только уедет, начну звонить по всем адресам.
– До связи.
– До связи.
* * *
Священник всегда с уважением отзывался о чаепитии у отставного полковника Семиверстова. Тот действительно чай заваривать умел, и это не мог не оценить всякий, кто пьет не только водку. Между делом Сергей Палыч в подробностях пересказал отцу Василию все, что поведал ему капитан Шингаров, добавив дополнительно кое-что из того, что сам знал о психотронном и психотропном оружии еще со времен своей службы, но, естественно, ни словом не обмолвился о том, что он уже случайно добрался до самого виновника происшествия – Актемара Баштаровича Дошлукаева. Это даже священнику знать было ни к чему, потому что тот, кто не знает лишнего, лучше спит и дольше живет. И без того рассказ отставного полковника мог любого нормального человека лишить спокойного сна, потому что каждый мог бы оказаться на месте жертв создаваемого в чеченской лаборатории оружия. Но о предложении капитана выйти на связь с обладателем материалов из сгоревшей лаборатории и тем самым подставить друга, снова взявшего в руки оружие, сказать все же было необходимо.
После рассказа священник долго молчал, рассеянно глядя в стол перед собой, словно в незатейливом узоре клеенки читал неведомые письмена, и даже про остывающий китайский зеленый чай забыл, хотя сам Сергей Палыч не забывал про него даже во время своего достаточно длительного монолога.
– Главный мой вопрос, отец Василий, на первый взгляд совсем простой и с предсказуемым ответом; тем не менее он очень важен и требует ответа, скорее всего, развернутого. Это для меня самого очень важно, потому что есть у меня некоторые соображения, которые хорошо бы в жизнь воплотить, только не знаю вот, правильно ли я поступлю. Но дополнительные вопросы я задам позже. Итак, меня интересует отношение церкви к такого рода оружию, – спросил Семиверстов.
– Развернутый ответ… Если бы мое мнение могло хоть что-то изменить… – вздохнул священник. Тем не менее продемонстрировал умение говорить пространно, переплетая жизнь церковную и мирскую в единое целое, потому что в действительности все так и бывает. – Церковь, по большому счету, должна быть против любого вида оружия. – Отец Василий как запустил в середине рассказа отставного полковника пальцы в свою не слишком длинную, но не по возрасту обильно украшенную сединой бороду, так и теребил ее до сих пор, не переставая. И сам выглядел при этом слегка растерянным. – Это по большому, повторяю, счету, по заповедям Христовым… Но мы все, если разобраться, до сих пор живем не по Новому, а по Ветхому Завету, помня только: «око за око, зуб за зуб», а про щеку, которую следует подставить, знать ничего не хотим. И потому традиционные виды оружия есть, были и будут, и с этим человечеству при нынешнем уровне развития сознания и слабой вере бороться невозможно. Да, церковь в идеале должна быть против любого оружия. А знаменитая фраза про добро, которое должно быть с кулаками, церковью рассматривается по-разному, в зависимости от взглядов священнослужителей, у которых об этом спрашивают. И разрешиться окончательным и однозначным суждением эта фраза, думаю, никогда не сможет. Даже внутри церкви… Одни будут одобрять ее, другие – порицать. Я вот считаю, что без кулаков добро бесполезно и беззащитно, оно само уже не сможет добро другим давать, когда его просто к земле прижмут. Святой преподобный Сергий Радонежский, в жизни известный своим смирением, благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву. Он дал ему «кулаки»… То есть величайший русский святой сам против смирения выступил. А разве можно спорить против того, что это спасло православие? Но это частный пример. А в целом мы ежедневно видим примеры другие и убеждаемся постоянно, что в миру человеческом правит, к сожалению, зло. Мир человеческий без Бога желает жить, желает себя самого, такого любимого и ненаглядного, богоподобным видеть, а это уже желание Сатаны, вложенное в человека Змием. Потому зло и сильнее. А все оттого, что человечество несовершенно, и чем дальше, тем более от совершенства отдаляется. Я, наверное, буду говорить прописные истины, если скажу про жадность. Человечество в первую очередь жадностью обуреваемо. Будь это жадность к деньгам, к водке, к удовольствиям, к знаниям, к власти… Отчего Ева откусила от плода яблони? Только от жадности. Ей показалось мало того, что Господь даровал ей, и захотелось большего. От этого все и пошло. И все мы грешим этим, все хотим больше, лучше, сильнее… Лучше дом, лучше машину – мирянину, лучше приход, лучше церковь – священнику… А начальная жадность, особенно если она бывает удовлетворена, пробуждает новую, более сильную. И более сильная уже не просто просит, она жестко требует удовлетворения своей прихоти. Отсюда и соблазн появляется – взять, то есть яблоко с яблони сорвать… И рука Евы в каждом человеке живет, из каждого тянется… Но не все ведь можно просто так взять, что-то и не дадут, что-то уже и хозяина имеет. А чтобы взять против желания хозяина, требуется оружие… Чтобы защитить то, что отдать не желаешь, тоже оружие требуется. У кого оружие сильнее будет, тот и будет богаче. От жадности, по большому счету, даже ядерное оружие создали…
– Это все интересно, а я человек более приземленный, и меня больше интересует практическая сторона вопроса. Именно психотропное оружие. То самое, что способно зомбировать человека, что способно из нормального члена общества сделать дегенерата, и прочее…
