Исчерпав терпение, Борис Волоцкий отослал жену и детей в пограничный с Литвой город Ржеву, который входил в состав удела Бориса, а сам 1 февраля 1480 г. вместе с двором и дружиной отправился к старшему брату в Углич, куда и прибыл на Масленой неделе, то есть между 7 и 13 февраля.
Как писал СМ. Соловьев: «...великий князь, узнавши в начале 1480 года о неприязненных движениях братьев, поспешил из Новгорода в Москву. Приезд его очень обрадовал жителей, потому что сильный страх напал на всех, когда узнали о приготовлении удельных князей к усобице; все города были в осадах»
[313]
.
Между тем Борис и Андрей Васильевичи вышли из Углича со своими дворами и дружинами и направились к литовской границе через Тверское княжество. Замечу, что молодой тверской князь Михаил Борисович хранил строгий нейтралитет в этой усобице и тем упустил шанс спасти свое княжество от нашествия Ивана III в 1485 г.
Иван III послал к братьям того же боярина Андрея Плещеева. Согласно летописи, «братья не послушались и вышли изо Ржева с княгинями, детьми, боярами, лучшими детьми боярскими, направляя путь вверх по Волге к новгородским волостям; всего народу около них было тысяч двадцать. Великий князь опять послал уговаривать братьев, на этот раз уже духовное лицо, известного своей начитанностью, красноречием и энергиею владыку Вассиана Ростовского; Вассиан уже нашел князей в новгородских волостях, в Молвятицком погосте, на реке Поле, в 180 верстах от Новгорода. Владыке удалось уговорить их послать к великому князю бояр своих для переговоров, и они отправили в Москву двоих князей Оболенских, после чего неизвестно по какой причине переменили путь, пошли к литовскому рубежу и остановились в Луках; тяжело было жителям тех областей, по которым двигались их толпы; многие плакали и рыдали, потому что волости лежали пусты, ратники княжеские везде грабили и пленили, только мечами не секли. Ставши на Луках, Андрей и Борис послати к королю бить челом, чтоб их управил в обидах с великим князем и помогал; но Казимир отказал в помощи, только женам их дал Витебск на прожитие. Между тем в Москве шли переговоры: великий князь очень досадовал на мать, думая, что она заодно с младшими сыновьями по сильной привязанности своей к князю Андрею Васильевичу; нужно было прежде отвлечь от восстания этого любимца старой великой княгини, и вот Иоанн опять отправил к братьям Вассиана с двумя боярами сказать им: «Ступайте назад в свою отчину, а я вас во всем хочу жаловать»; но Андрею послы должны были предложить отдельно Калугу и Алексин; Андрей не согласился. Скоро, однако, бездействие Казимира и возвращение татарского отряда от русских границ без важных действий побудили князей снова начать переговоры с старшим братом; они послали к нему дьяков своих, мать также стала просить за них Иоанна, то теперь уже он отверг их просьбы»
[314]
.
Между тем летом 1480 г. Ливонский орден совершил очередное нападение на Псковские земли. 28 августа был осажден Из-борск. Псковичи обратились с просьбой о помощи в Москву. Но Иван III отказал, будучи занятый делами ордынскими. Тогда псковичи обратились к его младшим братьям Андрею и Борису с про-собой «оборонить Псков».
3 сентября войско Андрея и Бориса вступило в Псков. Немцы испугались и сняли осаду Изборска. Правда, удельные дружины изрядно пограбили псковские пределы. Тогда псковичи дали князьям по 200 рублей «да с околиц 15» (непонятно, со скольких околиц), чтобы те отправлялись восвояси.
В таком положении полумира-полувойны с братьями великого князя застало известие о явлении орды Ахмата в устье Дона. Иван III решил расставить войска по Оке, чтобы воспрепятствовать форсированию ее татарами. Войско брата Андрея Васильевича встало в Тарусе, войско сына великого князя Ивана Молодого заняло Серпухов, а сам Иван III 23 июля отправился в Коломну.
Ахмат тоже был в курсе передвижений русских войск и отказался от форсирования Оки, а от Дона пошел мимо городов Мцен-ска, Одоева и Любутска прямо к реке Угре. Ордынское войско подошло к Угре 8 октября 1480 г. и стало ждать подхода поляков и литовцев Казимира IV.
Уфа была границей между владениями Ивана III и территориями мелких «верховских» (расположенных в верхнем течении Оки) княжеств, правители которых — князья Воротынские, Одоевские, Мезецкие и Мосальские — признавали над собой верховную власть короля.
Иван III был весьма напуган походом татар. Москву начали готовить к осаде. Ведать обороной столицы было поручено князю Михаилу Андреевичу Верейскому. В осаде должны были остаться мать великого князя инокиня Марфа и митрополит Герон-тий, а жену свою великую княгиню Софию Иван послал вместе с казной на Белоозеро, велев ехать далее «к морю и океану», если хан перейдет Оку и возьмет Москву.
Сам Иван III поначалу поехал к войску на Угру. Несколько раз татары пытались форсировать реку, но были отбиты огнем пушек и пищалей. Но вскоре Ивана III охватил страх, и он велел сжечь город Каширу, а сам «по делам» уехал в Москву.
А теперь процитирую СМ. Соловьева: «30 сентября, когда москвичи перебрались из посадов в Кремль на осадное сиденье, вдруг увидали они великого князя, который въезжал в город вместе с князем Федором Палецким; народ подумал, что все кончено, что татары идут по следам Иоанна; в толпах послышались жалобы: «Когда ты, государь, великий князь, над нами княжишь в кротости и тихости, тогда нас много в безлепице продаешь; а теперь сам разгневал царя, не платя ему выхода, да нас выдаешь царю и татарам». В Кремле встретили Иоанна митрополит и Вас-сиан; ростовский владыка, называя его бегуном, сказал ему: «Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними; зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку, ни птице, ни зверю; дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!» Великий князь, опасаясь граждан, не поехал на свой кремлевский двор, а жил в Красном сельце»
[315]
.
Сейчас вблизи бывшего Красного сельца расположена станция метро «Красносельская». Сам выбор резиденции раскрывает планы Ивана III. Он выбирает село не к югу от Москвы, где быстрее можно получить сведения из армии, а на северной дороге, ведущей в Дмитров, а оттуда по Волге в Кострому, Вологду и т.д.
Великий князь послал к сыну Ивану гонца с приказом немедленно ехать в Красное сельцо. Но двадцатидвухлетний великий князь решился лучше навлечь на себя гнев отцовский, чем отъехать от берега. «Видя, что грамоты сын не слушает, Иоанн послал приказание князю Холмскому: схвативши силою молодого великого князя, привезти в Москву; но Холмский не решился употребить силы, а стал уговаривать Иоанна, чтоб ехал к отцу; тот отвечал ему: «Умру здесь, а к отцу не пойду». Он устерег движение татар, хотевших тайно переправиться через Угру и внезапно броситься на Москву: их отбили от русского берега с большим уроном.
В Москве мнение Вассиана превозмогло: проживши две недели в Красном сельце, приказавши Патрикееву сжечь московский посад и распорядившись переводом дмитровцев в Переяславль для осады, а москвичей в Дмитров, великий князь отправился к войску»
[316]
.
