Меня обманули!
Мне не поверили!..
Уверенный в своем превосходстве не только физическом, подкрепленным тремя бойцами рядом, но и моральном, на которое мне давало право давление Геримхана на втором фланге федералов, я не опустил предохранитель на своем автомате. И сейчас рука к предохранителю потянулась. Но погранец опередил меня и наставил мне в грудь свой автомат.
– Я еще не все сказал.
– Говори же перед смертью, – пригрозил я, удивляясь, что мои бойцы до сих пор не сняли его очередью. Мне даже живо представилась картина, как этот капитан ломается в своей гордой фигуре, пополам перебитый, как травинка пулей, очередью, как падает с тропы, освобождая мне место, и скатывается со склона, разрывая о камни и кусты одежду и свое мертвое тело.
– Геримхан… – сказал он.
– Что – Геримхан?
– Его джамааты уничтожены. Сам он или убит, или бежал с остатками. Перед нами остались только вы. И мы вас не отпустим. Мы вас уничтожим. Мы просто раздавим вас…
– Что ты врешь про Геримхана, – слабо возразил я, каким-то непонятным образом уже чувствуя, что он сказал правду.
– У тебя есть трубка? Позвони, может быть, он еще жив и не так быстро бежит, чтобы не суметь сказать тебе слово-другое…
У меня голова огнем горела и в ушах звон стоял. В каком-то тумане я увидел периферийным зрением, что по бокам у меня встали фигуры двоих из моих бойцов, но они почему-то все еще не стреляли в капитана. Я вытащил трубку и нажал клавишу повторного вызова последнего абонента. Геримхан ответил сразу. И сам все сказал.
– Ширвани… Они уничтожили больше пятидесяти моих бойцов… Я сейчас спешу на соединение со своей разведкой… Я дал им приказ сниматься с перевала. Мы соединимся и к утру ударим. Продержитесь там до утра. Утром соединимся…
Я нажал клавишу отбоя, даже не ответив Биболатову. Коротко глянул через плечо, желая отдать приказ пристрелить капитана, и тут же быстро посмотрел за второе плечо. Позади меня стояли двое солдат с подготовленными для удара малыми саперными лопатками. А мои не стреляли… Было темно, но я, как мне показалось, увидел на лопатках кровь…
Актемар, Висангири и Джамбулат отправились к Аллаху…
– Ты арестован, – сказал капитан. – Отведите его в лагерь.
Солдаты приняли из моих рук автомат и повели меня, ко всему равнодушного, по тропе. Капитан посторонился, пропуская нас, потом шагнул к повороту ущелья, чтобы, наверное, выглянуть. А еще через минуту с небольшим из-за поворота одна за другой разорвались шесть гранат. Я не видел гранатного подсумка на поясе капитана. Но я знал, что Актемар, Висангири и Джамбулат имеют при себе гранаты…
Капитан догнал нас быстро.
– Какой дурак приказал строить за поворотом бруствер? – спросил меня с насмешкой.
– А что? – я не понял.
– А то… Мне ничего не стоило не выходить за поворот и бросить за бруствер гранаты. Твоих бандитов просто размазало по их же сооружению. Как только такие дураки еще воюют…
Я вздохнул, но не возразил. Да и возражать-то было нечего. Должно быть, у этого капитана богатый боевой опыт – сразу сориентировался, что необходимо делать. И нам с Геримханом, доморощенным воякам, трудно с такими тягаться, и нет ничего удивительного в том, что малым составом спецназовцы уничтожили почти весь джамаат Биболатова…
Глава 5
1. Максим Одинцов, рядовой контрактной службы, спецназ ГРУ
Камень под моей ногой предательски громко хрустнул. Конечно, это для чечен местные камни не предатели, они – ихние, они всем местным – родственники, но нас они выдают с удовольствием, стоит только проявить неосторожность. Я так торопился отпрыгнуть в кусты, что проявил неосторожность…
Тем не менее на стук камня никто внимания не обратил. Бандиты шли по узкой тропе плотной толпой, говорили громко, ступали еще громче, что-то горячо и возбужденно обсуждая, и за собственным шумом постороннего звука не замечали.
Военный разведчик во мне все же сработал сразу, и я, воспользовавшись тем, что ветер тучи разогнал и высветил над их головами чистую луну, принялся рассматривать группу, то есть толпу, одновременно вставляя гранату в «подствольник». Это просто счастье, что у меня остались гранаты и что бандиты идут так плотно и так торопятся.
Шестнадцать человек, один пулеметчик, один снайпер точно с такой же дальнобойной винтовкой, что была у снайпера внизу, а теперь перешла в руки старшего лейтенанта Воронцова. Винтовка с тепловизором, и будет плохо, если такая винтовка вступит в бой против наших. Я представлял, что одна дальнобойная снайперская винтовка с тепловизором при определенных обстоятельствах и в умелых руках в состоянии решить судьбу всего боя. Снайпер будет не виден, но издалека расстреляет всех. Полтора-два километра дистанция. Его автоматом не снимешь, его даже не увидишь, если он сдуру не надумает на ближнюю дистанцию перейти, как было внизу. Там, видимо, командир такой был, что не побоялся снайпером рискнуть, выставил его на противоположный склон, потому что с дальней дистанции снайперу стрелять снизу было невозможно из-за поворота ущелья, а подняться на склон в другом месте возможности не было из-за крутизны самого склона. А как в дальнейшем ситуация может разворачиваться, неизвестно, и неизвестно, какая позиция будет у бандитов, какая будет у спецназа…
Я пропустил толпу боевиков мимо себя, коротким взглядом сразу просмотрел пути собственного отхода до прохода в минном поле, потом пристроил рукоятку автомата к своему плечу, прицелился и выстрелил из «подствольника» так, чтобы угодить как раз туда, где шли снайпер с пулеметчиком. Здесь ущелье было совсем не таким, как внизу, и грохот взрыва не оброс вибрациями эха, но сразу разнесся по окрестностям и стих. Правда всего на несколько секунд. А через несколько секунд я уже дал три короткие очереди в еще не рассеявшуюся толпу бандитов и сам сорвался с места. И только через десять шагов, когда я проскочил открытое место и углубился в кусты у противоположного склона, пули засвистели вокруг, срезая ветки кустов. Я упал, перележал первые беспорядочные очереди, потом перебежал в сторону и двинулся дальше. Моя неожиданная атака, видимо, в первый момент ошарашила бандитов, но они быстро сообразили, что стрелял по ним только один человек, человек, пришедший снизу, следовательно, это гонец от попавших в окружение спецназовцев к спецназовцам на перевале, и этого гонца требуется перехватить. Я на это, признаться, и рассчитывал, желая оттянуть время соединения разведки с теми, что остались внизу, и дальнюю разведку заманивая в ловушку, которая существенно проредит их и без того не слишком великие ряды.
Еще я понимал, что наши на перевале не оставят боестолкновение у себя под носом без внимания. И сейчас в мою сторону уже, видимо, нацелен большой стационарный прибор ночного видения, единственный на перевале, но способный и в темноте помочь разобраться в ситуации.
До минного поля оставалось чуть больше ста метров, когда я ощутил удар в плечо и упал лицом в камни. Лицо, кажется, разбил, но боли не ощутил, как и боли в плече. Подняться и побежать дальше было делом нескольких секунд. И только по ощущению чего-то горячего, растекающегося по спине, я понял, что одна из пуль меня все же нашла. Но ранение было несерьезное, и пока я еще был вполне в состоянии свой план выполнить. Только кровь, видимо, бежала обильно, но потеря крови ощущается не сразу, и я должен был успеть до своих добраться.
