В крепости засело 30 тыс. воинов-текинцев, из них около 10 тыс. конницы. Но ружей у них было всего 5 тыс., из них всего около 600 винтовок. Артиллерия крепости состояла из одной 6-фунтовой пушки на колесном лафете и двух древних чугунных пушек на крепостных стенах.
Блокировать крепость Скобелеву не удалось. Дореволюционные и некоторые современные историки утверждают, что с небольшими силами (до 7 тыс. человек) блокировать крепость было невозможно. Это утверждение явно не выдерживает критики: для блокады неправильного четырехугольника максимальным размером 1500–900 м хватило бы и половины. Просто русские боялись внезапного нападения туземцев и занимали компактные позиции, без плотного обложения всей крепости. Поэтому в Геок-тепе чуть ли не ежедневно приходили подкрепления и подвозилось продовольствие.
Поздно вечером 28 декабря около 4 тыс. текинцев, вооруженных только холодным оружием, внезапно пошли на вылазку и захватили в траншеях 8 русских орудий. Русские подтянули свежие силы и под командованием полковника Куропаткина (будущего «маньчжурского героя») выбили «халатников» их траншей. Однако текинцам удалось увезти в крепость орудия с двумя зарядными ящиками и знамя Апшеронского полка. Русские потеряли убитыми 5 офицеров и 91 нижний чин, а ранеными одного офицера и 30 нижних чинов.
30 декабря текинцы вновь напали на русских, но на сей раз не на правый, а на левый фланг. Они убили и ранили 150 русских и увезли еще одну пушку. Текинцы взяли в плен бомбардира Агафона Никитина и потребовали, чтобы он научил их обращаться с орудиями. Несмотря на пытки, он отказался и был убит. Текинцам так и не удалось научиться пользоваться дистанционной трубкой, и стрельба из трофейных орудий была малоэффективна.
Между тем русская артиллерия постепенно разрушала крепость. Причем 1/2-пудовые гладкие мортиры обр. 1838 г. действовали куда эффективнее, чем нарезные пушки обр. 1867 г. и 1877 г.
6 января 1881 г. саперы начали рыть подземный ход в крепость («минную галерею»). В 11 ч 20 мин 12 января под стеной крепости был взорван мощный фугас. В пролом кинулась пехота. Вскоре текинцы начали уходить за крепость, поскольку крепость была обложена только с двух сторон. Вслед за отступавшими генерал Скобелев послал казаков и драгун, которые преследовали текинцев верст пятнадцать, на ходу расстреливая их из винтовок и рубя шашками. Часть женщин и детей были пойманы и возвращены в Геок-тепе.
В ходе штурма русские потеряли убитыми 4 офицеров и 55 нижних чинов, ранеными и контужеными 30 офицеров и 309 нижних чинов. Оценочные потери текинцев — 6–8 тыс. человек. В ходе боя 12 января русские артиллеристы выпустили 5864 снаряда и 224 ракеты.
Через три дня после взятия Геок-тепе Скобелев разослал воззвание к туркменам: «Объявляю всему ахалтекинскому населению, что силою войск великого моего государя крепость ваша Геок-тепе взята и защитники ее перебиты… Войска могущественного Белого царя пришли сюда не разорять жителей Ахалтекинского оазиса, а, напротив, усмирить и водворить в них полное спокойствие с пожеланием добра и богатства» (29. С. 178–179).
И население Ахалтекинского оазиса смирилось. Сердар Тыкма и старейшины присягнули на верность Белому царю и приняли подданство России. К Александру II отправилась депутация текинцев, милостиво принятая им. «Текинцы такие молодцы, — отзывался о текинцах генерал Скобелев, — что свести несколько сотен такой кавалерии под Вену — не последнее дело» (23. Т. II. С. 301).
В феврале 1881 г. русские войска заняли Ашхабадский округ, на том кампания и закончилась. Российская империя увеличилась на 28 тыс. кв. верст.
В 1882 г. начальником Закаспийской области был назначен генерал-лейтенант А. В. Комаров. Он обратил особое внимание на город Мерв — «гнездо разбоя и разрушения, тормозившее развитие чуть ли не всей Средней Азии» (6. Т. XIII. С. 64), и в конце 1883 г. отправил туда штабс-ротмистра Алиханова и текинца майора Махмут-Кули-хана с предложением мервцам принять русское подданство. Поручение это было выполнено блестяще, и уже 25 января 1884 г. депутация мервцев прибыла в Ашхабад и поднесла Комарову прошение на имя императора о принятии города Мерва в русское подданство. Высочайшее согласие вскоре было получено, и мервцы присягнули на верность русскому царю.
Любое продвижение русских войск в Среднюю Азию вызывало истерику в Лондоне и взрыв эмоций в продажной прессе — «русские идут в Индию!» Понятно, что эта пропаганда была рассчитана на британского обывателя, дабы он охотнее поддерживал военные расходы и авантюры своего правительства. Но побочным эффектом этих кампаний стало то, что индусы действительно поверили, что русские могут прийти и освободить их от англичан. В 80-х гг. XIX в. в Индии побывал известный востоковед, исследователь буддизма И. П. Минаев. В своем путевом дневнике, опубликованном только через 75 лет, он не без иронии писал: «Англичане так много и давно толковали о возможности русского нашествия, что индийцы поверили им» (52. С. 265).
В итоге в Ташкент потянулись «просители». Так, в начале 1860-х гг. прибыло посольство магараджи Кашмира Рамбир Синга. Его принял военный губернатор Черняев. Посланцы Синга заявили, что народ «ждет русских». Черняев был вынужден ответить, что «русское правительство не ищет завоеваний, а только распространения и утверждения торговли, выгодной для всех народов, с которыми оно желает жить в мире и согласии» (52. С. 275).
Затем в Ташкент явился посланец от магараджи княжества Индур. Он представил чистый лист бумаги русским офицерам. Когда листок подогрели на огне, на нем проступили буквы. Магараджа Индура Мухамед-Галихан обращался к русскому императору: «Услыхав о геройских подвигах ваших, я очень обрадовался, радость моя так велика, что если бы я желал всю выразить ее, то недостало бы и бумаги». Послание это было составлено от имени союза княжеств Индур, Хайдарабад, Биканер, Джодхпур и Джайпур. Заканчивалось оно словами: «Когда начнутся у вас с англичанами военные действия, то я им буду сильно вредить и в течение одного месяца всех их выгоню из Индии» (52. С. 276).
За этим посольством последовал целый ряд других. Вскоре в Ташкент прибыла новая миссия от магараджи Кашмира во главе с Баба Карам Паркаасом. А в 1879 г. начальник Зеравшанского округа принял семидесятилетнего гуру Чаран Сингха. В переплете книги ведийских гимнов старец пронес тонкий листок голубой бумаги. Это было письмо, написанное на пенджаби, без подписи и без даты, адресованное туркестанскому генерал-губернатору. К нему обращался с призывом о помощи «верховный жрец и главный начальник племени сикхов в Индии» Баба Рам Сингх.
Антибританские настроения в Индии были нераздельно связаны с надеждами на приход русских и на помощь России. В 1887 г. магараджи Пенджаба, лишенный англичанами престола и сосланный в Лондон, писал в Петербург, что он «уполномочен от большей части государей Индии прибыть в Россию и просить императорское правительство взять их дело в свои руки. Эти государи в совокупности располагают войском в триста тысяч человек и готовы к восстанию, как только императорское правительство приняло бы решение двинуться на Британскую империю в Индостане» (52. С. 277).
