С января по май 1945 г. в Швецию перебежало около 30 тысяч латышей и эстонцев. В основном это были бывшие легионеры, полицейские, чиновники оккупационной администрации и члены их семей.
В ряде шведских и финских изданий говорится о сделке, заключенной между правительствами Швеции и СССР. В обмен на передачу советской стороне 2600 (а по другим сведениям 4000) пленных немцев Советский Союз отказывался от требований принудительного возвращения беженцев из Прибалтики. Документы эти до сих пор засекречены. Об этом даже не упомянуто в капитальном русско-шведском издании «Швеция в политике Москвы в 1930—1950-е годы». Во всяком случае, советские дипломаты периодически поднимали вопрос о беженцах в конце 1940-х – в 1950-х гг., но, увы, без особой настойчивости.
Таблица 2
Статистические сведения об эмигрантах из республик Прибалтики (1939–1945 гг.)
[243]
В 1939–1945 гг. беженцы из Прибалтики через Швецию и Германию переехали в десятки стран мира.
Правительства западных стран не признали официально вхождения Прибалтийских республик в состав СССР и начиная с 1946 г. поощряли антисоветскую деятельность беженских организаций.
Так, уже в конце 1944 г. в Швеции был создан эмигрантский Эстонский комитет, в 1945 г. – «Эстонский национальный фонд для финансирования зарубежной борьбы», а в 1947 г. – Эстонский Национальный Совет. Наконец, в 1954 г. на границе между Швецией и Норвегией было создано эстонское эмиграционное правительство в изгнании, так называемое «Ослоское правительство».
В начале 1950-х гг. Сенат США пересмотрел свое отношение к прибалтийским легионам войск СС. В принятой резолюции говорилось, что они «не способствовали национал-социализму» и «решения Нюрнбергского трибунала к ним не относятся».
В США даже существовали правительства «независимых» Эстонии, Латвии и Литвы. Естественно, особой роли эти правительства и представительства не играли как из-за того, что даже страны НАТО не принимали их всерьез, так и из-за грызни в самой эмигрантской среде. Однако в пропагандистских целях они использовались Западом, как говорится, на полную катушку.
Начиная с 1946 г. активную помощь прибалтийским националистам оказывали спецслужбы Англии и США. Они не только предоставляли денежные средства, организовывали на своей территории и на оккупированных территориях в Европе базы и учебные лагеря для диверсантов, но и напрямую участвовали в боевых действиях, предоставляя самолеты, корабли и катера для высадки агентов на территорию СССР.
Сейчас у нас многие либералы утверждают, что, мол, зачинщиком «холодной войны» был Советский Союз. Я не буду говорить о речи У. Черчилля в Фултоне в 1946 г., признанной большинством историков в качестве точки отсчета начала «холодной войны». Гораздо менее у нас известно официальное высказывание президента США Д. Эйзенхауэра: «…появление советского самолета над США будет означать начало ядерной войны». А вот советское правительство годами терпело самолеты США и Англии над своей территорией и лишь эпизодически сообщало о них в печати (примерно в одном случае из тридцати).
Так, 11 мая 1954 г. на территорию Эстонской СССР с целью создания нелегальной резидентуры с самолета были десантированы агенты ЦРУ Тоомла и Кукк, а над территорией Латвии с того же самолета был сброшен бывший преподаватель американской разведшколы в городе Кемптен (ФРГ) Бромбергс (оперативный псевдоним «Энди»). Чуть позже в ходе завязавшейся после ареста указанных агентов оперативной игры у берегов Литвы был захвачен быстроходный катер, доставивший очередную партию военного груза для «лесных братьев».
Детали спецопераций западных разведок до сих пор держатся в секрете как у нас, так и в странах НАТО. Всплывают лишь отдельные подробности. Так, в мае 1949 г. британская разведка МИ—6 начала секретную операцию «Джунгли» по переброске людей и оружия в Прибалтику. Помимо других плавсредств, в ней участвовали два катера Британской Балтийской службы рыболовства – FPB—5208 и FPB—5130, представлявшие собой трофейные германские торпедные катера S—130 и S—208 со снятыми торпедными аппаратами. Любопытно, что команды катеров были укомплектованы матросами кригсмарине из экипажей торпедных катеров, а общее командование осуществлял бывший последний командир немецкой 2-й флотилии торпедных катеров Ганс Гельмут Клозе.
Катера базировались на порт Киль. По ночам они на предельной скорости входили в советские территориальные воды, а затем высаживали людей и грузы на берег с помощью надувных моторных лодок. Операция продолжалась по меньшей мере до 1952 г.
Только в процессе проведения оперативных игр в Латвии с 1949 по 1956 г. органами госбезопасности было захвачено 15 агентов английской разведки, у которых было изъято 32 портативные коротковолновые радиостанции, 17 радиомаяков, 6 видов тайнописи, более трех миллионов рублей и т. п.
Стоит заметить, что документы по борьбе с бандами националистов и англоязычной агентурой в подавляющем большинстве хранятся в архивах РФ под грифами «секретно» и «сов. секретно», особенно это касается Эстонии и Латвии. Рассекречено лишь несколько дел по Литве. Это было связано, с одной стороны, с тем, что масштаб боевых действий в Литве был намного выше, чем в Эстонии и Латвии, а также с рядом утечек информации по «делу Берия» и с другими факторами.
Бандформированиями в Литве руководил Верховный комитет освобождения Литвы (ВКОЛ), лидерами которого были К. Белинис, А. Гинейтис и П. Шилас. ВКОЛ подчинялся Литовской освободительной армии (ЛЛА – Lietuvas Laisves Armia). Вооруженные отряды ЛЛА назывались «Ванагой». Общее руководство их боевыми действиями осуществлял главный штаб, разделивший территорию Литвы на округа: Вильнюсский, Паневежский, Шяуляйский и Ковненский. Южная Латвия, где проживали наиболее бедные слои крестьянства, стала настоящим «партизанским» краем. Каждому округу подчинялись уездные формирования – батальоны или полки. Волостные формирования – роты или батальоны – подчинялись уездным, а деревенские – взводы и роты – волостным. Деревенские подразделения состояли из 2–3 отделений, в состав которых входили как бывшие военнослужащие буржуазной литовской армии, рабочие, служащие, крестьяне, студенты и учащиеся, так и священнослужители (капелланы) и бывшие полицейские, служившие в немецких войсках. На вооружении они имели оружие немецкого и советского производства. В начальный период движения большинство бойцов носили военную форму литовской армии.
Для борьбы с бандами националистов советское командование привлекло отряды местной самообороны («истребители»), которые в октябре 1945 г. по постановлению ЦК компартии Литвы и Совмина Литовской ССР были переименованы в отряды «народных защитников». Сначала они находились в ведении НКВД, а с 1947 г. стали подчиняться органам госбезопасности.
Отряды народных защитников формировались из местных активистов и вооружались в основном трофейным оружием. Бойцы отрядов освобождались от воинской службы и получали различные льготы. Их формирования были созданы во всех литовских волостях. В каждом отряде насчитывалось около 30 бойцов, а всего по всей Литве их было 8—10 тысяч. Отряды народных защитников участвовали в боевых операциях совместно с оперативными группами войск НКВД и армии.
