Весной 1895 г. решили исключить из «особого запаса» 11-дюймовые и 9-дюймовые береговые пушки и заменили их новыми орудиями — 6-дм пушками Кане и 9-дм легкими мортирами.
Такую мортиру можно было перевозить на двух повозках по 10 лошадей каждая и установить на деревянном основании за несколько часов. Но длина канала 9-дм легкой мортиры была всего 6 калибров, а дальность стрельбы 3 км (для сравнения: дальность стрельбы гранатой 87-мм полевой пушки обр. 1877 г. была 6,4 км). Тяжелое орудие с дальностью стрельбы 3 км не было пригодно ни для осадной, ни для крепостной артиллерии. Единственное место, где имело смысл применять такие орудия, — узкий пролив, где их 140-килограммовые снаряды, снаряженные 16,2 кг пироксилина, легко могли пробить палубы новейших английских броненосцев: 76-мм «Ройял Оука» или 65мм «Центуриона».
Проводилась и другая «подготовительная работа». В середине 1881 г. капитан 2 ранга Степан Осипович Макаров (1848–1904) был отозван с Каспия, где он командовал флотилией, обеспечивавшей боевые действия в Закаспийском крае.
Макарову было тогда 32 года, служебная карьера шла блестяще, за успехи в русско-турецкой войне в сентябре 1877 г. он был произведен в капитан-лейтенанты, а в январе 1878 г. уже стал капитаном 2 ранга. Степан Осипович ехал в Петербург с надеждой начать проектирование миноносца нового типа, о котором давно мечтал, но в октябре 1881 г. его определили командиром стационера «Тамань» в Константинополь. «Тамань» — маленький колесный пароходик постройки 1849 г., вооружение его состояло из двух малокалиберных 4-фунтовых пушек. Офицер уже успел флотилией покомандовать, а ему под начало какую-то лайбу! Что это — опала? Но почему тогда в январе 1882 г. Макарова производят в капитаны 1 ранга?
О Макарове написано много, но пребывание в Константинополе освещено явно неполно. Создавалось впечатление, что его отправили туда на отдых. «У Макарова появилась возможность отдохнуть от вечно напряженной обстановки, обычной на военном корабле. Но бездеятельность Макаров не любил.» — так объяснял один из советских авторов причину того, что в течение нескольких недель Макаров на шлюпке или на «Тамани» скрупулезно исследовал Босфор. Речь шла якобы о чисто научных целях — изучении двух противоположных течений, существующих в проливе на разных глубинах. Однако любопытно, что Степан Осипович старался проводить эти исследования в сумерках, не привлекая внимания. Даже простые гидрографические исследования в стратегически важном проливе следовало бы делать, получив разрешение турецкой стороны. В противном случае это уже не научные, а разведывательные акции. И только ли глубоководные течения изучал Макаров? Кому нужны эти течения?
Да вроде бы никому, кроме тех, кто собирается ставить в Босфоре минные заграждения. Теперь уже не стоит «стесняться» того факта, что С.О. Макаров вел разведку: изучал возможности действия боевых кораблей в проливе, возможные места высадки десантов и минных постановок. Вот за успешное выполнение этого задания он и получил досрочно чин капитана 1 ранга.
В середине 90-х гг. XIX века вокруг проливов вновь создалась взрывоопасная ситуация. 15 августа 1895 г. премьер-министр лорд Р. Солсбери, выступая в английском парламенте, обрушился на султана Абул Гамида II с обвинениями в геноциде армян. Он заявил, что независимость Турции покоится на желании европейских держав сохранить эту независимость, но политика Порты по отношению к армянам может побудить Европу отказать султану в поддержке существования турецкого государства.
1 ноября 1895 г. министр иностранных дел Австро-Венгрии А. Голуховский поддержал Англию и предложил европейским державам ввести в проливы эскадры, «невзирая на протест и сопротивление оттоманского правительства».
А. Нелидов, русский посол в Константинополе, 3 сентября 1896 г. телеграфировал в Петербург: «Я не могу не обратить самым настойчивым образом внимание императорского правительства на огромную опасность, которую представила бы для нас европейская акция на Босфоре, которая навсегда заперла бы нас в Черном море».
Аналитики русского Генерального штаба и министерства иностранных дел, основываясь на поступавшей к ним конфиденциальной информации, загодя определили нарастание британской угрозы Босфору. Еще за месяц до выступления лорда Солсбери, о котором мы уже упоминали, 6 июля 1895 г. в Петербурге было собрано «Особое совещание» в составе министров: военного, морского, иностранных дел, русского посла в Турции Нелидова, а также высших военных чинов. В постановлении совещания упомянуто о «полной военной готовности захвата Константинополя». Далее сказано: «Взяв Босфор, Россия выполнит одну из своих исторических задач, станет хозяином Балканского полуострова, будет держать под постоянным ударом Англию, и ей нечего будет бояться со стороны Черного моря. Затем все свои военные силы она сможет тогда сосредоточить на западной границе и на Дальнем Востоке, чтобы утвердить свое господство над Тихим океаном».
5 декабря 1896 г. на совещании министров под председательством Николая II было рассмотрено решение о высадке в Босфоре. В совещании принимал участие посол Нелидов, горячо отстаивавший план вторжения. В соответствии с решением совещания Нелидов должен был дать из Стамбула условную телеграмму, которая послужила бы сигналом к отправке десанта. Командовать операцией назначили вице-адмирала Н.В. Копытова. В операции должны были принимать участие эскадренные броненосцы «Синоп», «Чесма», «Екатерина II», «Двенадцать Апостолов», «Георгий Победоносец» и «Три Святителя», крейсер «Память Меркурия», канонерская лодка «Терец», минные заградители «Буг» и «Дунай», минные крейсера «Гридень» и «Казарский», а также 10 миноносцев и 30 малых миноносок.
Командиром сводного десантного корпуса был назначен генерал-лейтенант В. фон Шток. Численность войск «первого рейса» возросла по сравнению с прежним планом. В их составе теперь числилось 33 750 человек с 64 полевыми и 48 тяжелыми орудиями (из «особого запаса»). Вроде бы учли все, даже «3 версты железной дороги» собирались перевезти.
В целях дезинформации операция была замаскирована под большие учения, включавшие переброску войск на Кавказ.
Эскадра на пути к Кавказу должна была неожиданно повернуть на Босфор. Предусматривалось введение информационной блокады: «В назначенный момент внезапно прерываются все телеграфные провода Черноморского побережья с Европой». Эскадра же в ночное время форсирует Босфор и, пройдя до Буюк-Дере, становится на якорь (в тылу турецких береговых батарей). В это время посол Нелидов представит турецким властям ультиматум: немедленно передать России районы на обоих берегах Босфора под угрозой применения силы. Сопротивление турецких войск предполагалось подавить быстро. После чего русское командование должно было за 72 часа после начала высадки укрепить вход в пролив со стороны Мраморного моря. На берегах Босфора устанавливались тяжелые орудия «особого запаса», а «Буг» и «Дунай» выставляли поперек пролива заграждения в три ряда мин (всего 825 штук). Тут-то и пригодились бы сведения о течениях и глубинах, доставленные Макаровым. Кроме того, планировалось на обоих берегах пролива скрытно установить торпедные аппараты. 72 часа брались не с потолка — это был наиболее ранний срок прибытия английской Средиземноморской эскадры, базировавшейся на Мальте.
