Получается вроде парадокс — «органы» сажали, чем дезорганизовывали работу военных КБ, а потом создавали свои КБ, чтобы продолжить те же направления исследований. А вот тут давайте оговоримся — «органы» действительно сажали, но делали это не по своей инициативе, а по приказаниям свыше от партийного руководства, по своим служебным правилам, циркулярам и т. д. Убрать или оставить такие видные фигуры, как Бухарин и Тухачевский, решал лично Сталин, а не нарком Ежов, и тем более не рядовые сотрудники его наркомата. А вот руководить арестами десятков или даже сотен тысяч простых людей Сталин физически не мог. Аресты начинались с доносов. Актеры доносили на актеров и режиссеров, инженеры — на инженеров и т. д. Сотрудники низшего и среднего звена НКВД были в те годы малограмотны и зачастую не могли разобраться в «девятом вале» доносов. Между прочим, и сейчас доносов «куда следует» более чем достаточно. На меня после выхода в середине 1990-х годов книги «Ракеты над морем» и ряда статей было написано около двух десятков доносов в ФСБ. Писали конкуренты, готовившие аналогичные издания, писали научные сотрудники из Охты и из Тулы, оставшиеся без работы и от безделья занявшиеся доносами. В конце концов выяснилось, что я никакой государственной тайны не раскрывал, да и не мог по закону быть ответчиком в деле по разглашению гостайны. Но все эти седые «Павлики Морозовы» остались безнаказанными. Да что я, вон депутат Думы Коржаков разоблачил стукача-телеведущего,
[65]
а тот по-прежнему мелькает на телеэкране. Священник Глеб Якунин разоблачил ряд высокопоставленных отцов церкви, а по совместительству — агентов КГБ. Так те «отцы» тоже остались на телеэкранах, а Якунина отлучили от церкви, как Стеньку Разина и Льва Толстого.
Между прочим, еще в допетровской Руси существовала пословица: «Доносчику первый кнут». И действительно, в большинстве случаев следствие в Разбойном приказе начиналось с подъема на дыбу доносчика. Да и во времена «культа личности» доносчики составляли значительный процент среди репрессированных.
Итак, инженеры доносили, «органы» сажали, и в конце концов было решено использовать репрессированных инженеров по назначению.
Другим фактором, побудившим НКВД взяться за проектирование артиллерийских систем, был полнейший бардак в нашей артиллерии. Кое о чем читатель уже знает. Но это лишь верхушка айсберга. Неутомимый Тухачевский давал волю своим фантазиям и довел нашу артиллерию буквально до ручки.
В годы войны 1914–1917 гг. специальных зенитных пушек 76-мм Лендера обр. 1914 г., а также автоматов 37-мм Максима и 40-мм Виккерса на фронте не было,
[66]
а защищаться от германских аэропланов чем-то надо было. В результате создается несколько десятков типов кустарных или полукустарных установок, на которые накатывали 76-мм полевые пушки и вели огонь по самолетам под углом возвышения до 50–60°. Так, к примеру, штабс-капитан Рекалов переделал в зенитную установку… конную молотилку. Всего в годы Первой мировой войны на импровизированные зенитные, установки наложили 96 76-мм пушек обр. 1902 г. и 762 76-мм пушки обр. 1900 г.
Данные о результатах огня импровизированных установок отсутствуют, и если уж им удалось кого сбить, так эти самолеты можно сосчитать по пальцам. Другой вопрос, что часто удавалось отогнать самолеты противника или снизить точность бомбометания. Это объяснялось малой скоростью и маневренностью самолетов, низкой живучестью, отсутствием парашютов и неопытностью летчиков.
В начале 1930-х годов в открытой прессе США и Англии появились материалы о создании в этих странах универсальных (дивизионно-зенитных) пушек. Было ли это дуростью военного руководства этих стран, или умышленной дезинформацией, выяснить сейчас сложно, да и вряд ли нужно. Во всяком случае, руководство РККА не имело данных ни об испытаниях этих орудий, ни о начале их серийного производства за рубежом.
И вот Тухачевский решил создать универсальную зенитно-полевую (дивизионную) пушку. Лучшие артиллерийские КБ и 4 артиллерийских завода почти 4 года трудились над универсальной пушкой. Было испытано несколько десятков опытных образцов, но все они пошли на металл. Зенитным же автоматам Тухачевский внимания не уделял, а бракоделы завода № 8 (им. Калинина) не сумели наладить серийное производство даже 20-мм и 37-мм автоматов фирмы «Рейнметалл». Хотя технология производства, опытные образцы и полуфабрикаты на несколько систем были преподнесены им на блюдечке с голубой каемочкой. Правда, это обошлось Советскому Союзу в 5 млн. долларов. В итоге к началу Второй мировой войны части Красной Армии в качестве единственного средства ПВО имели 7,62-мм пулеметы.
[67]
В конце 1932 г. с подачи Тухачевского были прекращены работы по созданию буксируемых орудий особой мощности, а вместо этого началось проектирование триплекса на самоходе СУ-7. В состав триплекса должны были входить 400-мм мортира, 305-мм гаубица и 203-мм пушка, все эти орудия имели довольно приличные для своего времени баллистические данные. И если бы их разрешили доделать в буксируемом варианте, то они пошли бы в серию в худшем случае в 1935 г. Но великий теоретик сказал: «Будущая война будет войной моторов».
[68]
С 1932 г. по декабрь 1937 г. на самоход убухали несколько миллионов рублей, а готов был лишь деревянный макет.
Главный конструктор завода «Большевик» Е. Г. Рудяк 19 ноября 1937 г. направил письмо маршалу Кулику, где говорилось: «Отношение Артуправления к проектированию СУ-7 было безобразным… Все в совокупности взятое дает основание думать об умышленном задерживании изготовления опытного образца».
Сам же самоход СУ-7 не мог ни пройти по существующим мостам, ни форсировать даже небольшие речки. Требовалось создать специальный тягач, способный вытащить застрявший самоход СУ-7. Также требуется создание специальной железнодорожной платформы для его возки по железной дороге. Самоход вписывался в железнодорожный габарит 3-го класса, то есть требовал закрытия встречного движения.
В ноябре 1937 г. работы по триплексу на СУ-7 были прекращены.
Политическое руководство попыталось исправить положение, начав переговоры с чешской фирмой «Шкода» о закупке возимого дуплекса в составе 210-мм пушки и 305-мм гаубицы.
Приказом наркома внутренних дел Лаврентия Берии № 00 240 от 20 апреля 1938 г.
[69]
в Ленинграде было организовано Главное артиллерийское конструкторское бюро, ставшее позже вторым по величине артиллерийским КБ после ЦАКБ, возглавляемого В. Г. Грабиным.
