— Не надо, Юра, — слабым голосом отговаривал его Локалов. — Не надо пить… Я читал где-то, от морской воды потом еще больше пить захочется…
В тот же день опять появились самолеты. Сначала на разных высотах звеньями по три прошла со стороны финского берега девятка наших истребителей, а затем, давя ревом моторов, совсем низко над лодкой пронеслись два таких родных «Бостона». Все трое поднялись из последних сил, кричали и бросали вверх шлемы… Мифтахутдинову даже показалось, что он видел на руле поворота цифру «23». Это Богачев! Или показалось? Торпедоносцы скрылись за низкой линией горизонта и вскоре оттуда донеслись раскаты далеких взрывов.
— Воюют наши, — не без зависти произнес Мифтахутдинов. — Не вешайте нос, ребята, мы с вами тоже еще повоюем, еще доживем до того дня, когда ни одного фашистского гада на земле не останется…
Возникшие и пропавшие, как видения, «Бостоны» растревожили душу. «Летают, Сашка, бьют гадов, а я… — с завистью к Богачеву казнился Мифтахутдинов. — Вот же продрался он тогда через такую же стену защитного огня. Продрался! Почему же нас сбили? Выходит, он умеет, а я еще нет?» «Маневр, маневр и еще раз маневр», — вспомнил он наставление командира полка и флаг-штурмана, и ему просто не терпелось немедленно, вот сейчас, сесть за штурвал и доказать всем, что он сумеет перехитрить, провести врага и победить. Так ему захотелось этого, что от досады, от собственного бессилия он даже застонал.
— Ты чего, Гусман? Не переживай, — прохрипел Локалов, угадавший муки командира. — Я в тебя верю… Дай вот выберемся из этой передряги… Мы с тобой еще себя покажем.
К вечеру пятых суток во мгле показалась темная расплывчатая полоска. Сомнений не было; это берег. Лодку несло к нему. Мифтахутдинов и Аксенов приподнялись на колени, растянули на вытянутых руках вконец истрепавшийся, облохматившийся мятый командирский китель. Даже под таким импровизированным парусом лодка пошла намного быстрее. Но не было сил держать парус — пять суток без пищи и воды сделали свое дело.
— Вроде бы мотор, командир, слышишь? — встревожился Аксенов. И действительно, приближаясь, нарастало тарахтенье лодочного мотора, и тут же из береговой тени выплыл высокий нос деревянной шхуны. Мифтахутдинов схватился за кобуру, но Локалов тронул его за руку:
— Обожди, похоже, рыбаки это…
На командном пункте полка майор Ситяков попросил меня к оперативной карте и, обведя кружочком точку на освобожденной части Эстонии, сказал:
— Придется вам, Иван Феофанович, слетать вот сюда. Финские рыбаки подобрали экипаж Мифтахутдинова… Да- да, живы ребята, только отощали и обессилели за пять суток. Они вот здесь, на этом аэродроме. Встретьте, обласкайте, подбодрите и везите их сюда.
Едва мы приземлились (со мной летали штурман капитан Петр Сазонов и стрелок-радист Юрий Волков), от деревянного аэродромного домика к самолету устремились трое, одетые как-то странно. Мы невольно насторожились, а Волков, как он потом сам рассказывал, даже развернул турель своей спаренной установки. Но трое подошли ближе, и мы узнали наших пропавших без вести, которых считали погибшими. Вместо привычного глазу флотского обмундирования, которое порвалось настолько, что его пришлось выбросить, финны одели их в свое, что нас поначалу и смутило. Мифтахутдинов, приложив руку к головному убору, пытался доложить по всей форме, но из этого ничего не получилось; слезы заливали глаза, радостное волнение перехватило горло. Мы обнялись и расцеловались, оба растроганные. Впервые я увидел этого волевого и, как раньше казалось, самоуверенного крепыша таким растерянным. Обнялись и с остальными. Я всматривался в их лица и удивлялся переменам, которые в них произошли. И не только истощение и нечеловеческая усталость были тому причиной. Ребята стали не такими, какими неделю назад я провожал их в полет. Из вчерашних мальчишек они превратились в умудренных жизнью мужчин, заглянувших смерти в глаза и неотступивших. Передо мной стояли настоящие герои.
— А Таллин освободили? — спросили они, когда первое волнение улеглось.
— Освободили, освободили.
Мифтахутдинов все сокрушался, что не смог спасти самолет и дотянуть до аэродрома.
— Ничего! Главное — вы живы, а машина вам будет, — успокаивал я его»
{32}. 19 сентября в Москве было подписано соглашение о перемирии с Финляндией. В тот же день два А-20Ж и два Ил-4 1-го гмтап летали для крейсерства на коммуникациях противника в Балтийском море и Финском заливе. Три самолета кораблей противника не обнаружили, а Ил-4, пилотируемый лейтенантом Мироновым, в 6 ч. 15 м. в 40 милях западнее мыса Мелайдо (о. Сааремаа) атаковал торпедой и, по донесению экипажа, потопил транспорт в 4000 т. Но на самом деле атака оказалась безуспешной.
21 сентября с 10 ч. 35 м. до 14 ч. 15 м. два А-20Ж 1-го гмтап и два А-20Ж 51-го мтап летали на поиск кораблей противника на его коммуникациях в Балтийском море, но ничего не обнаружили и вернулись с боезапасом.
В тот же день семь А-20Ж 1-го гмтап под прикрытием 24 Як-9 21-го иап в 14 ч. 50 м. атаковали в 60 милях западнее порта Либава вражеский конвой (два транспорта и два сторожевых корабля), шедший курсом 210º. По донесению экипажей, попаданием торпеды и бомб потоплен транспорт в 10 000 т и попаданием бомбы поврежден второй транспорт в 6000 т. Увы, опять противник не имел потерь.
Очень активно действовали летчики-гвардейцы. 22 сентября в 7 ч. 50 м. четыре «Бостона» 1-го гмтап в 16 милях севернее о. Осмусаар атаковали конвой противника из шести транспортов и до двадцати кораблей охранения, шедших курсом 270º. По донесению экипажа, попаданием торпед и бомб были потоплены два транспорта в 10 000 и 7000 т.
В 12 ч. 05 м. два А-20Ж 1-го гмтап под прикрытием 24 самолетов Як-9 21-го иап атаковали конвой противника в составе трех транспортов и тральщика, шедший курсом 190º в 26 милях юго-западнее порта Либава. По донесению экипажей, в результате прямых попаданий бомб был потоплен транспорт в 6000 т. Наши самолеты были атакованы FW-190. В воздушном бою сбиты три вражеских самолета, наши потери — три А-20Ж и один Як-9.
В 12 ч. 20 м. три А-20Ж 1-го гмтап атаковали конвой противника в составе семи транспортов, танкера, двенадцати сторожевых кораблей и тральщика, следовавших курсом 210º в 15 милях северо-западнее порта Палдиски. По донесению экипажей, попаданием торпеды был потоплен транспорт в 5000 т.
В 14 ч. 19 м. пять А-20Ж 1-го гмтап в 15 милях западнее маяка Хииумадал атаковали конвой противника (4 транспорта и 2 сторожевых корабля), следовавший курсом 240º. Прямым попаданием торпеды и бомб были потоплены два транспорта (15 000 и 6000 т). Огнем корабельной зенитной артиллерии был сбит один «Бостон».
В 17 ч. 25 м. четыре А-20Ж 1-го гмтап в 18 милях севернее о. Осмусаар атаковали конвой противника (около 60 вымпелов). По донесению экипажа, прямым попаданием бомб и торпед были потоплены два транспорта в 8000 т и 5000 т и поврежден транспорт в 7000 т.
Однако единственным потопленным в этот день судном, название которого удалось установить, был транспорт «Моэро» («Моего») вместимостью 6111 брт, затонувший в точке с координатами ш. = 57º26'; д. = 20º18'.
