К 1917 г. солдаты на всех фронтах не знали, за что воюют, и стремились домой или по крайней мере подальше от передовой. И если для этого достаточно было записаться в поморский, астраханский, да хоть якутский курень, то и туда бы хлынули массы солдат.
Украинизацию армии в районе Киева хорошо описал подпоручик конной артиллерии В.Д. Матасов: «К концу апреля 1917 года в Киеве накопилось много тысяч дезертиров, и их положение не было легким, так как военное командование Киевского округа их "беспокоило". И вот, в последних числах апреля весь Киев был залеплен плакатами:
"Товарищи дезертиры! Все на митинг на Сырце 30 апреля".
Огромный пустырь против Политехнического института заполнила многотысячная толпа дезертиров. После выступления большого количества ораторов, оправдывавших свое дезертирство украинским патриотизмом, была вынесена резолюция, предложенная штабс-капитаном Путником-Гребенюком, о немедленном сформировании украинской части в Киеве и немедленном "зачислении на все виды довольствия". Требование о немедленном зачислении на "все виды довольствия" вызвало "громовое" рукоплескание. Дезертиры во главе с избранным ими командиром полка Путником-Гребенюком направились к дворцу (где в это время помещались исполнительные комитеты) и заявили требование признать их "Первым украинским имени Богдана Хмельницкого полком".
Центральная Рада вынесла резолюцию: "Данную группу солдат признать полком и считаться с этим, как с фактом". Совет солдатских депутатов стал на другую точку зрения и категорически воспротивился такому способу создания украинской армии.
После длительных переговоров и совещаний, к которым были привлечены генералы Брусилов и Керенский, дезертиры восторжествовали, и был признан факт сформирования этого первого полка украинской армии, но с оговоркой, что не все дезертиры, объявившие себя полком, будут таковыми признаны, а из их среды будет отобран только кадр полка, который в дальнейшем будет пополняться только добровольцами, не обязанными военной службой, а все же остальные должны быть отправлены на фронт. Но оговорка эта не удалась: все, не попавшие в кадр полка, попросту разбежались и на фронт не поехали.
Полк же продолжал формироваться, не двигаясь из Киева и пополняясь не добровольцами (таковых среди "сознательных украинцев" не нашлось), а исключительно дезертирами. Удобно расположившись в казармах, полк рос как на дрожжах, ежедневно увеличивая требования довольствия, не нес никаких караулов по гарнизону и не помышлял ни о каком фронте. Это была какая-то никого и ничего не признающая "Сечь Запорожская" в центре Киева, которая бездельничала, митинговала и пьянствовала, разлагающе действуя на другие части.
Вскоре сам полк арестовал своего командира-основателя "Украинской Армии" штабс-капитана Гребенюка и доставил его под конвоем в распоряжение командующего войсками Киевского военного округа. Оттуда в сопровождении одного офицера Гребенюк был отправлен на фронт, где след его потерялся. Тронуть "Богдановцев" никто не смел, ибо они находились под особым покровительством Центральной Рады и всякое действие против них рассматривалось как "контрреволюционное" и "антиукраинское".
Пример "Богдановцев" был заразителен, и вскоре в Киеве сформировался еще один такой же полк — "имени гетмана Павла Полуботка". Как и "Богдановцы", он о фронте и не помышлял, но зато принял активное участие в попытке захватить большевиками власть в Киеве в дни большевистского восстания в Петрограде. Возникновение этого второго полка "украинского войска" очень характерно для того времени и достойно авторитету властей. В ночь на 5 июля группа украинцев-солдат, около 5 тысяч, находясь на распределительном пункте, назвала себя полком имени гетмана Полуботка, захватила арсенал, вооружилась и поставила караулы около двух государственных учреждений.
От государственных зданий и из города они были изгнаны, но расположившись в с. Грушки, организовали своеобразную дезертирскую Сечь. Попытка привести их к повиновению силой первого полка — "Богдановцев", не увенчалась успехом, так как значительная часть "Богдановцев" перешла на их сторону. Власти тем не менее снабжали их всем необходимым и пытались "уговорить". Центральная Рада вынесла грозную резолюцию: "призвать товарищей солдат, которые живут в Грушках, к национальной гражданской дисциплине". Подстрекаемые двумя прапорщиками-дезертирами (Майстренко и Гузиенко) "полуботковцы" не хотели никому подчиняться, а только предъявляли требования увеличения довольствия.
Все попытки отправить на фронт украинизированные части кончались неудачей. Только один раз, в августе (1917), после уговоров удалось посадить в вагоны для отправки на фронт два эшелона "Богдановцев", но дальше Поста Волынского (9 километров от Киева) они не уехали. Они подняли стрельбу и начали так безобразничать, что находившийся на Посту Волынском эскадрон Кирасирского полка их разоружил и вернул в Киев. После этого больше никаких попыток отправки на фронт "национально сознательных" не было. Украинский историк Д. Дорошенко (бывший министр самостийной Украины) говорит так: "Реальной пользы от украинизации было немного: солдаты разбегались, у себя в казармах ничего не делали, митинговали, не хотели пальцем пошевельнуть, чтобы помочь Украине".
Командующий войсками в Киеве полковник Оберучев в своих воспоминаниях пишет следующее: "Чуть только я посылал в какой-нибудь запасный полк приказ о высылке маршевых рот на фронт, как в жившем до того мирной жизнью и не думавшем об украинизации полку созывался митинг, поднималось украинское желто-голубое знамя, и раздавался клич: пойдем, но только под украинским знаменем! И затем — ни с места. Проходят недели, месяцы, а роты не двигаются. Ни под красным, ни под желто-голубым знаменем"»
[146]
.
Самое же удивительное, что на фронте инициаторами украинизации выступали любимцы наших современных либералов и монархистов генерал от инфантерии Лавр Корнилов и генерал кавалерии Алексей Брусилов.
Так, сразу после Февральской революции «генерал Брусилов самовольно разрешил первое украинское формирование, прося затем Верховного главнокомандующего "не отменять и не подрывать тем его авторитета". Полк оставили»
[147]
.
Между тем большевики и левые эсеры энергично выступали против украинизации армии. Их поддерживало большинство советов и войсковых комитетов на фронтах и в тылу. «Между прочим, и киевский совет рабочих и солдатских депутатов, в середине апреля, в резких и возмущенных выражениях, охарактеризовал явление украинизации, как простое дезертирство и шкурничество, и большинством 264 голосов против 4, потребовал отмены образования украинских полков»
[148]
.
Главным поборником украинизации армии стал Лавр Корнилов, который 19 июля 1917 г. был назначен Временным правительством Верховным главнокомандующим русской армии. Корнилов немедленно подписал приказ об украинизации 34-го армейского корпуса, который переименован на 1-й Украинский корпус, а также отдельных частей в 6-м и 32-м корпусах Юго-Западного фронта и 10-м и 40-м корпусах на Румынском фронте.
