– Господин мент, как менту и положено, неправильно выразил свои мысли. Вернее, мои мысли и намерения. Я хотел не вопросы задавать, а проконсультироваться. Не возражаешь?
Панкратов кивнул довольно хмуро.
– Насколько я знаю, ты в своем ведомстве занимаешься вопросами компьютерных преступлений.
– Да, – кивнул он. – К сожалению, занимаюсь почти один. А преступлений день ото дня становится все больше и больше. И сложность возрастает. Давно бы уже пора создавать целый отдел, как везде на Западе…
Он явно заинтересовался. Профессионал всегда заинтересуется. Я так и думал, рассчитывая на его консультацию. Не на то, что захочет помочь, но захочет показать дилетантам, насколько он специалист в своем деле.
– Вот и мы столкнулись с таким преступлением.
– Ну, – как обычно, не вовремя вступил в разговор майор, – не совсем так. Мы столкнулись не с компьютерным преступлением, а с убийством программиста.
– Ну, – передразнил я майора, – и это не совсем так, потому что выплывают такие подробности, которые, несомненно, заинтересуют и тебя.
– Мужики, давайте без пикировки. Мы представляем три почти враждующие стороны, – Панкратов улыбнулся, отдавая дань своему пониманию отношений ментовки, ФСБ и частного сыска, и от улыбки его, в общем-то, страшноватое лицо преобразилось, обнажив натуру добродушную и миролюбивую. – И тем не менее делаем одно общее дело. Сначала давайте разберемся, сведем концы с концами, а потом уже будем славу делить.
– А кто здесь о славе говорит? – спросил Лоскутков.
– Частный сыщик… – вставил я. – Как обычно, я доберусь до самого интересного, а слава уйдет или к Лоскуткову, или в ФСБ. Так уже сколько раз бывало.
– Сколько ты вообще сыском занимаешься? – дотошно спросил майор.
Я промолчал.
– Может, хватит?… Итак, я слушаю тебя, Сергей Иванович. Только с самого начала, если можно.
И я начал с самого начала. Как Санька Чанышева пришла в райотдел, как сдалась на милость правосудия и все дальнейшее. Лоскуткову это было неинтересно, и он сопел, как пьяный паровоз, попивая чай. За окном начался все же дождь, и пот с лица майора тек точно такими же струями.
Когда я дошел до программы работы с кассовыми аппаратами, Панкратов перебил меня:
– Это невозможно. Большинство кассовых аппаратов в нашем регионе фирмы «Самсунг» или аналоги. Фирма дает абсолютную гарантию непроникновения в фискальную память. Там заложена программа уничтожения всех данных памяти в случае попытки изменения.
– Знаешь, – сказал я, – в Афгане мы взяли в плен одного моджахеда – сам он ходил в драных штанах и галошах на босу ногу, а его охраняла сотня человек со «Стингерами» и два танка. Так вот, он обыкновенными цветными карандашами рисовал хоть доллары, хоть рубли – такие, что от настоящих без бутылки не отличишь. Сначала на бумаге рисовал водяные знаки, потом белым карандашом эти знаки закрашивал и наносил основной рисунок. Пока бумажки не промокнут, они настоящие.
– И что ты с этим моджахедом сделал? – спросил Лоскутков подозрительно.
– Две недели заставлял на себя работать, а потом, как и положено, расстрелял.
Рысьи глаза смотрели на меня не мигая. Ему от всей души хотелось мне поверить. Просто до зеленой тоски хотелось.
– А ты думаешь, на какие шиши я вчера купил себе сотовый телефон и компьютер? – спросил я невинно.
– Нет, я серьезно, – сказал Панкратов.
– Я тоже серьезно.
– И я про такую штуку слышал, – Лоскутков вернулся к делу. – Про кассовые аппараты. Мне один подонок на допросе рассказывал. Они этого умельца целый месяц искали. Хотели «на хвост сесть» и заставить на себя работать. Так и не нашли. Только откуда у тебя эти сведения? – спросил майор уже у меня.
– Работать надо даже по ночам. Бегать по городу, а не ждать, когда тебе в кабинет принесут протокольчик и доставят задержанного.
Тут мент доказал, что он тоже иногда не дурак.
– Осоченко. Я его на завтра на допрос вызвал.
Мне захотелось крикнуть Осоченко:
«Гоша, это не я… Лоскутков сам почти умный…»
К сожалению, моего клиента рядом не оказалось.
– Давай дальше… – попросил Панкратов. – Ты даже не представляешь, во что ты влез… Если это тот человек. Я с этим проклятым программистом второй год бьюсь, найти его не могу.
Оказывается, я попал в точку.
– Но ты же говоришь, что такое невозможно.
– Приходится верить в нового Левшу. Он помимо этого столько уже наворочал, что хочется за голову схватиться. Попробовал себя во всех почти областях. И так навострился следы убирать, что невозможно найти телефон, с которого он работает. Только во время самого сеанса можно за руку схватить. За номер то есть… А кто знает, куда он в следующий раз влезет… Если полностью все раскопать, то, думаю, наберется по совокупности на пожизненное заключение. Такие авантюры, что вам в вашем управлении, – почти реверанс в сторону майора Лоскуткова, – сроду и не снились. И в результате каждого дела мы выходили на совершенно посторонний телефон, с которого он якобы и работал. Но хозяева телефона ничего об этом не знают и вообще компьютеры только в американских фильмах видели.
– Что касается кассовых аппаратов, то из квартиры Чанышевых пропал ноутбук, с которого он работал.
– Это что такое? – спросил Лоскутков.
– Маленький переносной компьютер, меньше «дипломата».
– Ничего оттуда не пропадало, – мент упертый, как телеграфный столб. Того и жди, что сейчас, как этот столб, загудит от возмущенной уверенности.
– Ты точно знаешь?
– Точно. Я специально просил притащить туда Александру Чанышеву, чтобы она осмотрела квартиру после визита Гальцева. Все на месте.
– Во-первых, она наркоманка. И не всегда может сосредоточиться. Возможно, она просто и не хотела сосредотoчиваться. Если бы ты пообещал ей после осмотра дозу «вколоть», тогда разговор был бы иной. Во-вторых, я не вполне уверен, что Александра Чанышева сама не перепрятала этот ноутбук, чтобы он не попал в руки ментам и налоговой полиции.
– Тогда она должна была бы знать заранее, что ее отпустят. А она пришла сдаваться…
Я уперся кулаками в стол и приблизил свое лицо к лицу майора.
– А ты попробуй предположить, что она это знала!
Он смотрел на меня тупо и зло с минуту. Я выдержал взгляд. Через минуту Лоскутков начал соображать.
– Новый поворот в деле… Новая версия…
– По моим данным, Валентин Чанышев зарабатывал очень большие деньги. Как обыкновенный «новый русский». Сколько зарабатывает «новый русский»?
– Обычно к «новым русским» относят того, кто зарабатывает больше шести тысяч баксов в месяц, – сказал Панкратов.
