Далее шел разумный совет: «…ныне же принять определенный общий план действий, выбрав одно главное операционное направление, на которое и сосредоточить главную массу сил, не останавливаясь перед потерей некоторой части захваченного пространства».
Увы, реализовать это не было никакой возможности. И в заключение «считаю необходимым доложить, что, если предложенные мною мероприятия не будет признано необходимым полностью и безотлагательно осуществить, то, учитывая грозное положение на фронте, я не считаю возможным нести на себе ответственность командования Добровольческой армией. Генерал-лейтенант Врангель. Начальник Штаба Генерал-лейтенант Шатилов».
Надо ли вновь говорить, что за подобные рапорты в военное время положен военно-полевой суд. Вместо этого генерал-лейтенанту Врангелю было предложено оставаться «при Главнокомандующем», то есть без определенной деятельности, эдаким «запасным игроком».
14 (27) января 1920 г. Врангель получил телеграмму генерала Шиллинга: «Если Вы согласны принять должность моего помощника по военной части, доложите Главкому и по получении разрешения немедленно выезжайте».
Барон тянет три дня, торгуясь с Деникиным. А затем делает все, чтобы не попасть туда раньше красных.
«Я хотел ехать немедленно, однако правильного сообщения с Одессой не было, приходилось ждать до 27го января, когда должен был отправиться в Крым пароход Русско-Дунайского пароходства “Великий Князь Александр Михайлович”».
Непонятно, кем был Врангель – туристом, которому нужна каюта «люкс», или генерал-лейтенантом, который мог еще 14 января вызвать катер-истребитель или миноносец и уже 15го быть в Одессе?
Увы, советская 13я армия так долго ждать барона не пожелала и стремительно двигалась вдоль Днепра к морю. Деникин обратился к Антанте с просьбой обеспечить эвакуацию войск Шиллинга из Одессы. Союзники ответили, что для эвакуации 30 тысяч солдат у них нет достаточного числа судов. Это была наглая ложь – в Константинополе находились многие десятки транспортных судов, которых хватило бы и на 100 тысяч человек.
Зато на линкоре «Айрон Дюк» в Одессу прибыл британский генерал Миллер.
21 января (3 февраля) красные заняли Очаков и взяли под контроль Днепро-Бугский лиман. 23 января (5 февраля) генерал Шиллинг отдал директиву, в силу которой войскам под общим начальством генерала Бредова надлежало, минуя Одессу, отходить на Бессарабию (переправы у Маяков и Тирасполя). Отряд генерала Стесселя в составе офицерских организаций и Государственной стражи должен был прикрывать непосредственно эвакуацию Одессы; английское морское командование дало гарантию, что части эти будут вывезены в последний момент на их военных судах под прикрытием судовой артиллерии.
7 февраля в Одессу ворвалась конная бригада Котовского. Белых судов для эвакуации войск и беженцев явно не хватало.
Английская эскадра – дредноут, крейсера «Серес» и «Кардифф», а также несколько миноносцев, среди которых был и один американский, – огня не открывали. Видимо, у них было какое-то соглашение с советским командованием. Зато уже после окончания эвакуации, 11 февраля, британская эскадра открыла по Одессе сильный огонь, под прикрытием которого миноносцы союзников вошли в гавань и захватили русские подводные лодки «Лебедь» и «Пеликан». Обе лодки были выведены в море и затоплены.
В районе Одессы красные захватили в плен около 13 тысяч человек и 342 орудия.
Группа же генерал-майора Ф.Э. Бредова отступила к границе Румынии. Однако из-за отказа румын пропустить их Бредов 11 февраля предпринял рискованный марш вдоль Днестра на север. Через две недели, 25 февраля, белые части вышли к Новой Ушице, где были встречены поляками. Некоторое время они участвовали в боях с красными на стороне поляков, а затем были разоружены и помещены в лагеря для интернированных. В августе – сентябре 1920 г. поляки помогли им перебраться в Крым.
Несколько слов стоит сказать и о 3 м армейском корпусе под командованием генерала Слащёва. У него было в наличии 2200 штыков, 12 000 шашек и тридцать две 76мм полевые пушки.
Позже генерал Слащёв писал: «Фронт Северной Таврии тянулся полукругом около 400 верст, причем прорыв моего расположения в одном месте мог привести красных к перешейкам раньше остальных моих частей, которые, следовательно, вынуждены были бы в этом случае бежать назад вперегонки с красными и подвергнуться неминуемому поражению.
Поэтому я решил Северной Таврии не оборонять и до Крыма в бой с красными не вступать, а немедленно отбросить Махно от Кичкасского моста и отправить пехоту в Крым, прикрывая ее отход от красных конной завесой. Бригаду 34й (пехотной) дивизии с обозами из Екатеринослава отправить по железной дороге на Николаев, где погрузить на суда и перевезти в Севастополь. Самому немедленно после переправы у Кичкасс ехать в Николаев – Севастополь и осмотреть оборонительное положение. План обороны Крыма в моей голове уже был намечен в общих чертах, так как Крым я знал по боям 1919 г., но окончательное решение я хотел принять на месте».
[59]
Деникин приказал Слащёву оборонять Северную Таврию во что бы то ни стало. Яков Александрович ответил категорическим отказом.
27 декабря 1919 г. белые выбили Махно с позиций у Кичкасского моста, захватив 5 пушек. 5 января 1920 г. Слащёв прибыл в Севастополь, а его части отступали в районе Мелитополя. Белые отходили столь быстро, что соприкосновение с частями красных было потеряно. Происходили лишь стычки кавалерийских дозоров.
Кроме 3го корпуса Слащёва в Крым хлынули толпы беглецов из различных частей Добровольческой армии. «Масса отдельных людей и отдельных частей в составе отдельных людей, в особенности хозяйственных частей, потекла в Крым, – вспоминал Слащёв. – Единственным важным для меня приобретением среди беглецов были восемь, хотя и испорченных, бронепоездов и 6 танков (3 тяжелых и 3 легких).
Вся ватага беглецов буквально запрудила Крым, рассеялась по деревням, грабя их…
…Крым был наводнен шайками голодных людей, которые жили на средства населения и грабили его. Учета не было никакого, паника была полная. Каждый мечтал только о том, чтобы побольше награбить и сесть на судно или раствориться среди незнакомого населения».
[60]
До прибытия Слащёва в Севастополь белое командование собиралось защищать Крым на Перекопском валу и Сальковском перешейке. Там было вырыто несколько окопов, натянута колючая проволока и поставлены четыре 152мм крепостных пушки в 190 пудов. Слащёв же посоветовал сдать красным оба перешейка вместе с крепостными орудиями. Красные должны были ворваться в Крым, а в районе Ишуня Слащёв собирался нанести им решительный контрудар.
23 января 1920 г. на рассвете красные начали наступление на Перекоп. Стоявшие у вала четыре старые крепостные пушки открыли огонь, прикрывавший их Славянский полк (100 штыков) бежал. Красные заняли город Армянск и двинулись к Ишуню. Однако 24 января, согласно плану Слащёва, красные были контр-атакованы и бежали за Перекоп.
