Книга Упущенный шанс Врангеля, страница 61. Автор книги Александр Широкорад

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Упущенный шанс Врангеля»

Cтраница 61

Врангель попытался провести и судебную реформу. Дадим слово самому барону:

«С первых дней приезда моего в Крым, я обратил внимание на необходимость установления начал нормального правопорядка, столь пошатнувшегося за годы гражданской войны.

Одной из главнейших причин развала армий генерала Деникина было отсутствие в них твердого правового уклада и чувства законности. Войска развратились, военно-судебное ведомство, во главе с главным военным и морским прокурором, было бессильно. Приказом Главнокомандующего право на возбуждение уголовного преследования предоставлено было непосредственным начальникам виновных. В существовавшие корпусные суды, в состав которых входили опытные юристы, дел почти не поступало, почти все дела рассматривались военно-полевыми судами, находившимися фактически в полном подчинении войсковым начальникам. Военно-полевые суды стали постоянно действующим аппаратом судебной власти и, состоя из лиц в большинстве случаев незнакомых с самыми элементарными юридическими познаниями, сплошь и рядом совершали грубые непоправимые ошибки, в корне нарушая основные понятия законности и правопорядка. Престиж суда оказался подорванным.

Моим приказом от 6го апреля предание суду должно было производиться не по усмотрению войскового начальства, а путем непосредственного внесения прокурорским надзором обвинительного акта в суд с сообщением о том начальству обвиняемого для отдания в приказ.

Наряду с другими мерами для решительного искоренения грабежей и разбоев приказом моим от 14го апреля образованы были особые военно-судные комиссии при начальниках гарнизонов, комендантов крепостей, а впоследствии при штабах корпусов, дивизий и отдельных бригад».

Но в самой армии не было порядка, и эти военно-судные комиссии оправдывали или давали смешные наказания офицерам, уличенным в убийствах, насилиях и разбоях. Одновременно выносились массовые смертные приговоры всем заподозренным в симпатиях к большевикам.

Врангель писал: «Рядом приказов были изъяты из ведения военно-полевых судов дела о несовершеннолетних от десяти до семнадцатилетнего возраста и исполнение приговоров над присужденными к смертной казни предписывалось не производить публично».

Ай да барон! Ай да демократ! Теперь десятилетних «большевиков» судил уже не военно-полевой суд, а военно-судная комиссия.

О какой законности в Крыму могла идти речь, когда полковник Туркул, прочитав нелицеприятную статью о себе, подчеркиваю – о себе, а не о врангелевской армии, поднял роту солдат, захватил здание редакции и велел выпороть автора статьи.

Бесспорно, в Советской России не было свободы печати. Но акции против газет и журналов предпринимались высшими властями, а не пьяными комиссарами или полковниками. Допускаю, что в начале 1918 г. нечто подобное могло иметь место, но в 1920 г. любой комполка Красной Армии, посмевший совершить подобный самосуд, пошел бы под ревтрибунал вне зависимости от «вредности газеты».

В Крыму Врангель выпускал примерно двадцать газет. Среди них: «Южные Ведомости», «Ялтинский Курьер», «Крымский Вестник», «Юг России», «Наш Путь» и др. Демократичный барон 22 марта 1920 г. отменил предварительную цензуру СМИ. Редакторы и издатели взвыли – это было еще хуже: «С отменой цензуры мы перестаем перед собой кого-либо видеть. Но… накопляют “преступный материал” – и в один прекрасный день, как гром среди ясного неба – беспощадная репрессия».

Наконец цензура была восстановлена, и вскоре газеты «заполнились» белыми пятнами. Доходило до курьезов: однажды цензура выбросила официальную речь… Врангеля, как «слишком революционную», другой раз забраковала заметку Кривошеина, поскольку она «подрывает существующий государственный порядок».

Цензура приостановила либеральный «Юг России» и черносотенный «Царь-Колокол» за обвинения правительства в демократизме, а «Русскую Правду» – за погромную агитацию.

В сентябре разыгрался скандал с заведующим отделом печати, журналистом Г.В. Немировичем-Данченко. Оказалось, что под разными псевдонимами в печатных органах стали появляться статьи, резко критикующие работу тыловых учреждений и при этом оперирующие данными, недоступными рядовым обозревателям. Автором их был не кто иной, как Немирович-Данченко. По рекомендации Струве Врангель заменил его профессором истории Г.В. Вернадским. «Приходило, конечно, много деятелей печати, – вспоминал Вернадский о своей службе. – Почти все они понимали трудность положения и соответственно сами себя ограничивали в своих газетных писаниях и в отношении острых политических и военных вопросов».

Дабы раз и навсегда пресечь казусы, подобные действиям Немировича-Данченко, Врангель издает 12 сентября приказ: учреждается комиссия высшего правительственного надзора (под председательством генерала Э.В. Экка), «куда каждый обыватель имеет право принести жалобу на любого представителя власти», вследствие чего «огульную… критику в печати, а равно тенденциозный подбор отдельных проступков того или другого агента власти объясняю не стремлением мне помочь, а желанием дискредитировать власть в глазах населения и за такие статьи буду взыскивать, как с цензоров, пропустивших их, так и с редакторов газет».

Сам Врангель признавал: «Субсидируемые правительством органы, а таких было большинство, льстили властям самым недостойным образом, но в проведении общих руководящих мыслей государственного значения помочь правительству не могли».

Как уже говорилось, в 1919 г. на территориях, занятых Добровольческой армией, была бешеная инфляция. А в 1920 г. в Крыму началась гиперинфляция. С.В. Карпенко пишет: «В течение апреля – первой половины октября (1920 г.) цены на иностранную валюту, опережая рост цен на товары и продовольствие, выросли в 10—12 раз. А в последние, предэвакуационные, две недели октября их курс поднялся еще более чем на 2000 %. С июля по октябрь 1920 г. стоимость английского фунта на бирже поднялась с 28 000 до 105 000 руб., франка – с 500 до 2100 руб., доллара – с 7500 до 9000 руб.

Колоссальная и постоянно растущая разница курсов рублей и иностранной валюты продолжала подстегивать бешеную валютную спекуляцию. Как грибы росли банковские отделения и меняльные конторы, занимавшиеся торговлей и обменом валюты. Продавая валюту на 5 % выше покупной цены, они наживали баснословные барыши…

Несмотря на их аннулирование, прочное место в денежном обращении занимали советские бумажные рубли, большое количество которых находилось у крестьян, рабочих и мелкой городской буржуазии. И при Врангеле Управление финансов стремилось к их полному аннулированию и изъятию их обращения, опасаясь, что их свободное обращение дает в руки большевиков серьезное средство экономической борьбы. Приказы об аннулировании вызвали недовольство не только населения, но и противодействие частей армии: получая денежное довольствие в недостаточном количестве и большими опозданиями, зато располагая значительными суммами трофейных советских денег, интендантства и военнослужащие расплачивались ими с крестьянами. Те, со своей стороны, охотно их принимали. Поэтому несмотря на приказы об аннулировании, советские деньги широко ходили в Таврии, особенно в прифронтовой полосе, где крестьяне тем охотнее принимали их, чем явственнее ощущали вероятность скорого прихода красных.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация