19 апреля около часу дня съехавшие на берег команды с французских кораблей «Франция», «Жан Барт», «Мирабо», «Дюшайль» и «Верньо» устроили по улицам Севастополя демонстративное шествие с красными флагами и пением Интернационала.
После расстрела демонстрантов «Франция» под командованием судового комитета поднял якоря и убыл восвояси. 1 мая дредноут был уже в Бизерте.
Кроме всего прочего, к 16 апреля, то есть к подходу красных к Севастополю, французский линкор «Мирабо» водоизмещением 20 тыс. т стоял на ремонте в севастопольском доке, и вывести его можно было лишь через 10 дней.
Соглашение же, подписанное Петриковским, дало возможность союзникам увести из Севастополя десятки боевых судов и транспортов. Так, самый сильный корабль Черноморского флота «Воля» был уведен англичанами в турецкий порт Измит, где он стал рядом с германским «Гебеном». Большинство других русских судов были англичанами затоплены или выведены из строя.
Французы тем временем взорвали ряд фортов Севастопольской крепости, а также разгромили базу гидроавиации, уничтожив все самолеты. Лишь два гидросамолета французы погрузили на русский транспорт «Почин», который был уведен интервентами в Пирей.
Обратим внимание, по версии советских историков, союзники прибыли в Россию, чтобы помогать белым, но, несмотря на все мольбы командования Добрармии, интервенты категорически отказались передавать им боевые корабли Черноморского флота. Кстати, то же самое произошло и на Каспийском море, где англичане до осени 1919 г. не допустили создания белогвардейской флотилии, а затем, уходя, отдали самые ценные корабли царской Каспийской флотилии «Каре», «Ардаган» и другие … мусаватистам (азербайджанским националистам), а белым — лишь несколько вооруженных пароходов, которые ранее числились наливными шхунами. Это еще одна хорошая иллюстрация того, что Англии, да и Западу вообще, как кость в горле был императорский флот, и они не желали видеть любой русский флот — хоть советский, хоть деникинский.
Как уже говорилось, белым удалось в феврале — марте 1919 г. захватить подводную лодку «Тюлень» и несколько вооруженных пароходов. А в апреле к ним присоединился крейсер «Кагул» (бывший «Очаков»). Крейсер был в прекрасном состоянии, в 1917 г. на нем завершился капитальный ремонт. Он получил новую артиллерию: четырнадцать 130/55-мм пушек, две 75/50-мм пушки Кане, переделанные для зенитной стрельбы, и два 40-мм зенитных автомата Виккерса. По непонятным причинам немцы в 1918 г. сделали крейсер «плавбазой» водолазной партии, работавшей по подъему линкора «Императрица Мария». Союзники же решили, что находившийся внешне в затрапезном виде крейсер ни на что не годен, и оставили его в покое.
Этим воспользовались белые. «Капитан 2-го ранга Потапьев начал набирать команду и готовить крейсер к походу. К моменту ухода из Севастополя команда крейсера состояла из 42 морских офицеров, 19 инженеров-механиков, двух врачей, 21 сухопутного офицера, нескольких унтер-офицеров и 120 охотников флота, включая три десятка присланных из Екатеринодара кубанских казаков, и это при нормальном составе в 570 человек»
{45}.
Замечу, что «Охотниками» в дореволюционной русской армии называли добровольцев. Увы, среди этих «охотников» не было ни одного профессионального моряка. В основном это были юнкера, гимназисты, семинаристы и т.д.
«Кагул» не был исключением, в 1919—1920 гг. белый флот на Черном море имел низкую боеспособность из-за отсутствия профессиональных матросов. Так, в конце апреля 1919 г. из-за недостатка кочегаров «Каrул» мог идти лишь со скоростью б узлов.
15—16 апреля белая флотилия в составе «Кагула», «Тюленя», посыльных судов «Буг» и №7, а также нескольких буксиров и транспортов покинула Севастополь. Пароход «Дмитрий» вел на буксире подводные лодки «Утку» и «Буревестник», буксир «Бельбек» — миноносец «Жаркий», буксир «доброволец» — миноносец «Живой», который с полпути пошел своим ходом. Кроме того, на буксирах шли эсминцы «Поспешный» и «Пылкий», миноносцы «Строгий» и «Свирепый», канонерская лодка «Терец», посыльное судно № 10 (бывший миноносец № 258) и транспорт «РИОН». Белая флотилия направлялась в Новороссийск.
Большевики не препятствовали эвакуации союзников. 28 апреля последние французские части покинули Севастополь. При этом линкор «Мирабо», который с большим трудом удалось вывести из дока, шел на буксире линкора «Джастис». Его броневые плиты общим весом свыше 1000 т французы оставили в Севастополе. Летом 1920 г. Врангель ухитрился эту броню тихо «толкнуть» итальянской фирме.
Несколько слов стоит сказать и о судьбе части семейства Романовых, находившихся в районе Ялты. Дело в том, что Временное правительство, которое не могло решить ни одного социального или внешнеполитического вопроса, чтобы удержаться у власти, с весны 1917 г. стращало народ угрозой «контрреволюции и реставрации проклятого царизма». На самом же деле весной и летом 1917 г. в России не было никаких серьезных организаций, ставивших себе целью реставрацию. Замечу, и потом Деникин, Колчак и Юденич принципиально отказывались принимать в ряды своих армий не только членов семейства Романовых, но и даже их отдаленных родственников. Строго говоря, в России не было … белых. А вообще откуда взялся термин «белые»? Из Франции, где в 1792—1814 гг. дворяне-эмигранты сражались под белым знаменем Бурбонов.
А в России в 1918—1920 гг. ни одна армия не ставила себе целью восстановление на троне Романовых или иной династии. Так что «белой» Добрармию и другие соединения назвали по аналогии. Соответственно, и я их так называю: «белые» — это очень удобная метка.
Весной 1917 г. Временное правительство в ходе борьбы с контрреволюцией ссылает на Южный берег Крыма в имения вел1ких князей Александра Михайловича и Николая Николаевича «Ай-Тодор» и «Дюльбер» великих князей Александра Михайловича, Николая и Петра Николаевичей с семьями. Туда же отправляют и вдовствующую императрицу Марию Федоровну, а также семейство Юсуповых в полном составе.
Временное правительство обращалось с людьми, ни в чем не повинными, кроме своего происхождения, как с закоренелыми преступниками.
В течение почти полугодовой германской оккупации Крыма ни великий князь Николай Николаевич, ни Мария Федоровна так и не пожелали принять представителей германского командования. Немцы быстро раскусили незатейливую хитрость Романовых и соблюдали правила игры.
Британский адмирал Кэльторп предложил от имени короля Георга V и его матери королевы Александры, родной сестры Марии Федоровны, всему семейству Романовых переехать в Англию. Мария Федоровна отказалась, что же касается великого князя Александра Михайловича, то, желая увидеть глав союзных правительств, собравшихся тогда в Париже, чтобы представить им доклад о положении в России, он обратился к адмиралу Кэльторпу с письмом, в котором просил его оказать содействие его отъезду из Крыма до отъезда его семьи.
Английский миноносец доставил великого князя и его старшего сына Андрея из Ялты в Севастополь. «Странно было видеть севастопольский рейд, пестревший американскими, английскими, французскими и итальянскими флагами, — пишет Александр Михайлович. — Я напрасно искал среди этой массы флагов русский флаг или же русское военное судно»
{46}.
