Тем временем союзники до 15 июня постояли у Петропавловска, занимаясь тем, что сжигали уцелевшие строения. Отдельный отряд из двух кораблей под командованием командора Элиота был направлен на поиски русских в южную часть Татарского пролива. 8 мая отряд Элиота (парусный фрегат и паровой корвет, к которым присоединился позже парусный бриг) обнаружил русскую эскадру в заливе Де-Кастри. Паровой корвет вошел в залив и на предельной дальности безрезультатно обменялся несколькими выстрелами с корветом «Оливуца», а затем двинулся обратно.
Элиот счел свои силы недостаточными для атаки русских и решил до подхода подкрепления блокировать залив Де-Кастри с юга. И англичане, и французы свято верили, что Сахалин — полуостров и с севера путь русским кораблям преграждает перешеек, соединяющий Сахалин с материком.
Контр-адмирал Невельский прибыл в залив Де-Кастри и предложил командирам кораблей идти к мысу Лазарева, а там дальше на север, насколько позволят льды. Предложение это было принято единогласно. Русская эскадра, не встретив льдов, прошла мыс Лазарева и 15 мая прибыла в устье Амура.
Через несколько дней английская эскадра из шести кораблей обыскала залив Де-Кастри, но не смогла найти русские корабли.
Тем временем губернатор Муравьев предпринимал отчаянные попытки спасти русских на Дальнем Востоке от гибели. Еще 11 января 1854 г. Муравьеву было «высочайше разрешено» сноситься непосредственно с китайским правительством по всем пограничным вопросам. Муравьев добился личной аудиенции у Николая I в Петербурге, где просил разрешение императора на сплав вниз по Амуру войск и имущества для подкрепления Петропавловска, указывая, что ввиду возможных действий неприятельского флота иным путем подкрепить этот пункт нет возможности. Царь согласился.
Перед отъездом на Дальний Восток Муравьев еще раз разговаривал с императором. Николай, отпуская губернатора, сказал со свойственным ему лаконизмом: «Ну, с Богом! Плыви по Амуру, но чтобы при этом не пахло пороховым дымом».
Судя по всему, чиновники сибирского губернатора заплатили китайским властям некую сумму, и те «молчали в тряпочку».
14 июня 1855 г. Муравьев на пароходе «Аргунь» подошел к Мариинскому посту вблизи устья Амура, где его ждал Невельский. Генерал- губернатор рапортовал Николаю I в Петербург: «Не доходя около 900 верст до устья реки Амура, флотилия вступила в край, как бы давно принадлежавший России. Отважные и решительные действия начальника Амурской экспедиции и всех его сотрудников заслуживают полной признательности. Несмотря на лишения, трудности, опасности и ничтожество средств, при которых действовала эта экспедиция, она в столь короткое время успела подчинить своему влиянию не только дикие племена, здесь обитающие, но даже и самих маньчжуров, приезжающих сюда для торговли. Она фактически указала нам на важное значение этого края для России и рассеяла все заблуждения, какие до сих пор об этом крае имелись».
В 1858 г. один из военных постов на левом берегу Амура, у устья реки Зея был переименован в Благовещенск и назначен быть центром управления вновь организованной Амурской области. Другой пост, Хабаровский, ниже устья Уссури, стал административным центром Приморской области позже, в 1880 г. До этого времени этим центром был город Николаевск, выросший из поста Николаевского.
Как уже отмечалось, в ходе продвижения русских по Амуру стычек с китайцами не происходило. Причина была проста — китайцев там вообще не было. Под китайцами я понимаю города, поселки и деревни, населенные китайцами, администрацию, войска, пограничные посты. Вполне возможно, что на берегах Амура встречались отдельные китайские торговцы или преступники, бежавшие от китайских властей. Но и о таких элементах история умалчивает, хотя и факт их наличия не свидетельствует о заселении Приамурья китайцами.
Русские вступили в пустой край, край, где, кроме редких поселений диких местных племен, никого не было. А что центральные китайские власти считали Амур своей рекой, так они и… Мадагаскар считали китайской провинцией. Благо, в начале XV века, еще до прихода португальцев, там побывала китайская флотилия, а ее командующий, прибыв в Пекин, поднес богдыхану дары от аборигенов Мадагаскара и заявил, что они приняли подданство Поднебесной империи.
Теперь же китайские сановники возмущались по поводу продвижения русских на Амуре, но были вынуждены в 1857 г. вступить в переговоры с русским правительством. 18 мая 1858 г. был подписан Айгунский договор, по которому река Амур признавалась границей между Россией и Китаем, а плавание по Амуру и Уссури позволялось только судам этих государств.
Глава 2
Цусимский инцидент 1861 года
В истории русско-японских отношений XIX века есть событие, которое нещадно эксплуатируется японскими историками с целью доказать «агрессивность» России и ее «захватнические цели» в отношении Японии. Речь идет о так называемом цусимском инциденте. Цусимский пролив и одноименные острова в нем имеют важное стратегическое значение, сравнимое с Гибралтаром, Мальтой и Аденом. Лондон всегда считал, что все такие ключевые точки Мирового океана должны принадлежать Британской империи.
В 1855 г. английское судно «Сарацин» произвело гидрографическую съемку островов Цусимы. Японский историк Синтаро Накамура в книге «Японцы и русские» писал: «Английский консул в Хакодате в „Памятной записке“ сообщил: „Для нас срочной необходимостью является захват Цусимы и превращение ее в остров Перим“ (английская военно-морская база на юге Красного моря). Еще в 1859 г. капитан английского корабля Уорд, придя в гавань Имосаки, потребовал открытия портов Цусимы для английских судов. Тогда же произошло столкновение между англичанами и местными жителями, в результате которого было убито и ранено несколько японских чиновников. Вскоре разнесся слух о том, что Англия и Франция имеют план захвата Цусимы…»
[6]
Об этих событиях стало известно командиру русской эскадры на Тихом океане И.Ф. Лихачеву. 4 апреля 1860 г. он записал в своем дневнике: «По слухам… англичане имеют виды на этот остров… мы должны там их предупредить».
Хорошо понимая значение Цусимского пролива, Лихачев отправил докладные записки, адресованные главе Морского ведомства, генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу и управляющему Морским министерством, адмиралу Н.К. Краббе, с предложением опередить англичан и создать на Цусиме «военно-морскую станцию». Тогда Россия получила бы незамерзающий порт на Тихом океане, который, «как часовой на страже», стоял бы посредине Корейского пролива.
Глава Министерства иностранных дел России А.М. Горчаков в те годы панически боялся конфликта с Англией и Францией, хотя после Итальянской войны 1859 года обстановка в Европе начала кардинально меняться и европейские страны не только не собирались образовывать коалиции против России, как это было в 1855–1856 гг., а наоборот, всеми правдами и неправдами стремились заполучить ее в союзники в преддверии предстоящих войн за передел европейских границ. Поэтому Горчаков настоял на отклонении проекта Лихачева. 26 июля 1860 г. генерал-адмирал сообщил Лихачеву об этом решении и одновременно предложил «под его личную ответственность» попытаться заключить частную сделку с главой княжества Цусима относительно аренды участка земли для морской станции, если это не вызовет протеста центрального правительства Японии и вмешательства западных держав.
