Похвалив основные танки, Другов более-менее объективно оценил другие бронеобъекты: «Артиллерийские установки СУ себя не оправдали. Они не могут сопровождать танки в атаке — будут немедленно выведены из строя. Их трудно с машиной закопать в землю, в силу чего являются весьма благодарной мишенью для артиллерии и авиации противника.
ХТ-26 показали себя исключительно с хорошей стороны. Они своим действием наводили ужас на японскую пехоту. Как правило, японская пехота, находясь в окопах, огня этих танков не выдерживала и бежала.
Бронемашины: БА-10 — это лучшая из броневых машин, но мотор слаб, при открытых жалюзях перегревается, при толчках лопаются кронштейны рессор, стойки амортизаторов отрываются. Ломаются рессоры, горит сцепление при нагрузке машины вследствие малой поверхности трения диска сцепления. БА-20 — это только связная машин, для боя слаба, нет пушки»
[108]
.
Японский 13,2-мм крупнокалиберный пулемет тип 93
Раз уж зашла речь о ХТ-26, сразу замечу, что 57-й особый корпус химических частей не имел, были лишь химические подразделения: 11-й танковой бригады (два взвода ХТ-26, по 5 танков в каждом), 7-й и 9-й мотобронебригады (по одному химическому взводу БХМ-1, по 2 машины во взводе). Всего имелось ХТ-26 — 10 единиц, а небронированных БХМ — четыре. Химические подразделения обеспечивались с расчетом использования ХТ-26 на огнеметание, а БХМ-1 — на дымопуск. Соответственно этому, в химических подразделениях имелись: огнеметной смеси три зарядки и дымосмеси две зарядки. Кроме того, на пункте снабжения имелось еще четыре зарядки огнеметной смеси и шесть зарядок дымосмеси.
Позже в состав группы было включено несколько десятков химических танков XT-130. 20–29 августа в боях участвовали все имевшиеся в наличии химические танки, но «работали только на огнеметание». Наиболее интенсивная работа была в период с 23 по 26 августа, в эти дни XT-130 ходили в атаку по 6-11 раз.
За период конфликта химические подразделения израсходовали огнеметной смеси 32 тонны и потеряли 12 химических танков.
Японцы утверждали, что советская сторона использовала на реке Халхин-Гол химическое оружие. В ответ 14 июля 1939 г. агентство ТАСС заявило: «Что касается слухов, пускаемых Квантунским штабом, о применении советско-монгольскими частями отравляющих веществ и бактериологических средств борьбы, то в штабе советско-монгольских войск считают эти слухи наглой ложью и гнусной клеветой». Автор ни подтвердить, ни опровергнуть это не может. Однако до сих пор все сведения о советском химическом оружии 1930-х и 1940-х годов лежат в российских архивах с грифом «совершенно секретно», что не может не наводить на мысль, что у кое-кого «рыльце в пушку».
Точного числа подбитых танков и безвозвратных потерь ни открытые, ни закрытые источники не приводят. Все сведения носят обрывочный характер. Так, в ходе августовской операции танки только одной 11-й танковой бригады получили 242 пробоины. Причем места пробоин распределялись так: башня — 57, боковая броня — 77, лобовая броня — 35, задняя броня — 19 и ходовая часть — 64.
«Бутылочники» и минеры на первых порах наносили значительные потери танкам. Из осмотренных 20 танков 11-й танковой бригады во время июльской операции установлено, что два танка были подожжены до того, как они были подбиты артогнем. Использование мин на бамбуковых шестах давало большие результаты, чем бутылки с горючей жидкостью. Так, из осмотренных 12 танков 11-й танковой бригады четыре имели поражения от мин. Когда был установлен шахматный боевой порядок взвода и было мобилизовано внимание пехоты на борьбу с «бутылочниками» и минерами, потери танков от «бутылочников» и минеров стали ничтожными. Причем от бутылки с горючей смесью танк загорался только тогда, когда бутылка попадала в моторное отделение и только при неработающем моторе. За весь период августовской операции в 6-й танковой бригаде один танк сгорел от бутылки и у двух-трех машин гусеницы были подорваны минами.
Минирование местности японцы производили редко, и за период всех боев имели место единичные случаи поражения танков на минах. Так, 4-й танковый батальон 11-й бригады нарвался на минное поле. Двум танкам БТ-5 порвало бандажи колес и гусеницы. Двум танкам XT сорвало катки, балансиры и гусеницы. Среди членов экипажей потерь не было.
Крупнокалиберные японские пулеметы и винтовки с бронебойными пулями даже с самых близких дистанций не приносили никакого вреда танку, а делали в броне лишь небольшую вмятину и омеднение.
Броня советских танков легко пробивалась как 37-мм противотанковыми пушками типа 94, так и 70-мм пехотными гаубицами типа 92. Другой вопрос, что действие 37-мм бронебойного снаряда было крайне не эффективно. Вот, к примеру, в 82-й стрелковой дивизии в один танк попало пять 37-мм снарядов, все они пробили броню, но танк не загорелся и после боя своим ходом отправился в тыл.
Японский солдат-смертник атакует танк кумулятивным снарядом
Мины, как уже говорилось, японцы использовали редко, а эффективных противотанковых мин у них вообще не было.
Японская артиллерия часто по непонятным причинам не добивала поврежденных и обездвиженных советских танков. Например, в ходе августовских боев у танка капитана В. Копцова была разбита гусеница. Танк потерял ход и 8 часов простоял посреди японской позиции. Японские солдаты несколько раз пытались захватить танк, но были отбиты пушечно-пулеметным огнем. Почему никто не догадался подтянуть 70-мм гаубицу типа «92», можно только гадать. А к вечеру подошли советские танки и отбуксировали в тыл машину капитана Копцова, получившего впоследствии звание Героя Советского Союза.
Потери от японской авиации были крайне незначительными. За все время боев в 11-й танковой бригаде от прямого попадания бомбы сгорел один танк, а от осколков бомб повреждено восемь танков, и то, в основном, в ходовой части.
Японцы свои танки применяли редко, так, 28–29 мая в боях участвовало до 10 танков и 2–5 июля — до 100 танков. Японские танки оказались значительно слабее советских и старались не вступать с ними в бой.
Точных потерь в артиллерийских орудиях совершенно секретные источники также не приводят. По данным отчета «Действия 1-й Армгруппы в Халхин-Голской операции» за период боевых действий, по неполным данным, подбито: 12 — 45-мм противотанковых пушек, 9 — 76-мм пушек обр. 1902/30 г., 7 — 76-мм пушек обр. 1927 г., 2 — 76-мм зенитные пушки обр. 1931 г., 4 — 107-мм пушки, 26 — 122-мм гаубиц обр. 1910/30 г. и 6 — 152-мм гаубиц.
Из всей подбитой матчасти отправлены в СССР три 45-мм противотанковые пушки, одна 76-мм пушка обр. 1927 г., одна 76-мм зенитная пушка, одна 107-мм пушка, одна 122-мм гаубица и одна 152-мм гаубица. Остальные орудия были отремонтированы своими силами в армейских мастерских.
