«Специальный штат» Совета национальной безопасности, с одной стороны, был частью стратегических психолого-политических операций, сосредоточенных на пропагандистской обработке небольших групп населения, таких как ученые и эксперты, которые способны оказывать влияние на широкую общественность, а с другой — частью тактических психолого-политических операций, сосредоточенных на массовой пропаганде посредством СМИ.
Еще одним ключом к осуществлению этих планов стало создание зонтичной структуры, которая объединила бы под одной крышей активистов антивоенного движения. Такой «крышей» стала организация «Студенты за демократическое общество», созданная при активном участии ведущих деятелей социал-демократического Второго Интернационала, таких как Майкл Харрингтон, и лидеров профсоюзного движения, таких как Виктор и Уолтер Рейтеры. Организация «Студенты за демократическое общество» стала флагманом «новых левых» и занималась подготовкой фальшивых левацких операций на международном уровне. Главным основателем и спонсором «Студентов за демократическое общество» считалась «Лига индустриальной демократии», которая, в свою очередь, финансировалась и управлялась Институтом политических исследований. При помощи дробления и последующего реформирования такого рода организаций шел процесс отбора и создания террористических группировок. Раскин руководил этой деятельностью начиная с 1963 года, включая тот период, когда возникла группа «Метеорологи» и другие террористические организации.
Будучи соучредителем Института политических исследований, Раскин инициировал ряд проектов, нацеленных на то, чтобы наладить связи с левацкими группами в разных странах мира, в том числе с различными фракциями организации «Студенты за демократическое общество», завлечь их в свои ряды, а затем использовать по назначению. Он руководил «проектом радикального преобразования», в разработке которого принял участие Институт социальных исследований при Мичиганском университете, ведущий аналитический центр по «разрешению конфликтных ситуаций». Раскин получил психологическое образование в Национальной лаборатории тренинга, созданной по заказу Рокфеллеров немецким психологом-фашистом Куртом Левином. Национальная лаборатория тренинга специализируется на разработке различных методов промывания мозгов, включая трансакционный анализ и групповую психотерапию, а также более жесткие методы — и все ради создания социальной базы для террористических группировок.
Например, «второе поколение организации Баадера—Майнхоф составили члены “Социалистического коллектива пациентов” — “выпускники” проводившейся в Гейдельбергском университете экспериментальной программы лечения душевнобольных, в рамках которой пациентам, согласно методикам тавистокского психиатра Р. Д. Лэйнга, внушали различные подрывные идеи, а заодно прививали навыки изготовления бомб».
[124]
Точно по такой же схеме на базе школы социологии при Университете Тренто под руководством Франчески Альберони создавались итальянские «Красные бригады». Что же касается создания группировки «Метеорологи», то здесь внушение иррациональных анархистских идей, проводимое под руководством Института политических исследований, дополнялось «уроками чувственности», извращенной сексуальной практикой, интенсивным использованием ЛСД и других наркотиков.
[125]
Контркультура рока и наркотиков, включая сексуальную распущенность и коммунальный образ жизни, является доминирующей темой в тех слоях общества, откуда вербуются члены террористических групп.
«Радикальная идеология» и «молодежное движение», иначе именуемые контркультурой, возникли не сами по себе, а стали итогом осуществления тайных спецопераций. Американское «Революционное молодежное движение» (из которого вышли «Метеорологи»), использующее насильственные методы борьбы, и все маоистские организации возникли в результате реализации этих программ. Под покровительством Тавистокского института и других поддерживающих структур, таких как Институт политических исследований, программа подготовки террористов осуществлялась в несколько этапов:
«Процесс отбора начинался с инвентаризации и вербовки различных левацких группировок и борцов за охрану окружающей среды под эгидой “Международной амнистии”. Организовывались слеты и сборища, длившиеся неделями и сопровождавшиеся наркотиками, рок-концертами и обменом женами, а также глубокой пропагандистской обработкой.
Вторая стадия — сборища, длившиеся уже месяцами и сопровождавшиеся интенсивным употреблением наркотиков, сексуальной деградацией и психологической обработкой в тавистокском стиле.
Третья стадия — коммуны “Лонго Май”. Именно там начиналась непосредственная подготовка террористов в части обращения с оружием и т. п. Инструкторами выступали бывшие легионеры и профессиональные террористы. “Экологические” коммуны “Лонго Май”, популярные у поколения 1968 года, являются не более чем прикрытием для лагерей подготовки террористов, где базовая боевая подготовка сочетается с дальнейшей психологической обработкой и сбором информации.
Четвертая стадия — прием кандидата в террористическую группу и дальнейшее обучение в других лагерях, разбросанных по всему Средиземноморью, включая Израиль. Следует отметить, что эта процедура отбора и подготовки потенциальных террористов ничем не отличается от процесса формирования ядра движения в защиту окружающей среды. Террористов вербовали из числа активистов природоохранных и маоистских организаций, а также из числа бывших заключенных — посредством проводимых в тюрьмах программ психотерапии или в реабилитационных центрах для выходящих на волю преступников. Тех, у кого психологи выявляли устойчивую предрасположенность к насилию и потенциальный психоз, завербовать было легче всего; они рассматривались как расходный материал при проведении террористических и сопутствующих операций.
“Ни сами террористы, ни те, кто составляет группы их поддержки, ни в коей мере не соответствуют мифическому образу введенных в заблуждение идеалистов. Но, помимо подготовленных провокаторов и манипуляторов, которые отлично знают, что делают, большую долю террористов составляют криминализированные психотики или полупсихотики — либо выбранные в силу этих качеств, либо приведенные в такое состояние на предварительных стадиях подготовки”».
[126]
Согласно психологическим портретам террористов, собранных в Тавистокском институте, это «индивиды, которые выглядят совершенно нормальными в своей личной жизни и в непосредственно окружающем их мире. Наиболее ярко их психоз проявляется в неспособности справиться с абстракциями, описывающими мир в целом». Другими словами, «они отлично функционируют в своем маленьком мирке, в окружении наиболее близких людей». Но тавистокские манипуляторы копают еще глубже, раскрывая механизмы психологического контроля. «Они окружены своего рода “суррогатной семьей” и напоминают не совсем здоровых, но функционально эффективных детей в возрасте от двух до четырех лет — точнее сказать, выглядят так, как если бы взрослый или подросток пародировал возраст от двух до четырех лет. Мир, находящийся за пределами “семьи”, не является реальным. Все, что находится в большем, внешнем мире, существует на уровне эмоционально заряженных ярлыков, символов. Оказываясь во внешнем мире, такой человек в своем поведении отталкивается скорее от шизофренического символизма, нежели от реальности. Ему свойственно магическое, а не причинно-следственное восприятие этого мира символов. Ему свойственны доведенные до крайности инфантильные предрассудки человека, верящего в астрологию».
