Также в посольство СССР обращались за разъяснениями и поддержкой многие общественные и государственные деятели Венгрии, дезориентированные разгулом реакции и антисоветской истерии.
26 октября госсекретарь (министр иностранных дел) США Джон Даллес публично подстрекательски заявил, что любая страна, которая «порвет с Москвой», может рассчитывать на помощь Америки.
Обманув ожидания Москвы и Микояна, 28 октября Надь объявил о роспуске армии и органов безопасности, отменил комендантский час в Будапеште, выпустил из тюрьмы заключенных, отменил ранее согласованные с советскими военными операции по ликвидации оставшихся главных узлов сопротивления (о которых, как уже о состоявшемся факте, Микоян сообщил в Москву).
Теперь из окон «Ворошиловского особняка» высокие московские визитеры воочию могли видеть и слышать то, о чем на протяжении как минимум трех месяцев Андропов предупреждал Кремль.
А накануне рубежного дня, вечером 27 октября, в неподражаемой восточной манере А. И. Микоян «снял опалу» с советского посла:
— Юрий Владимирович, ты что, нас сторонишься? Обиделся? Ну, разве можно сердиться на старого армянина? Давай работать!
28 октября Микоян и Суслов могли вновь воочию убедиться, что ситуация в Венгрии стремительно ухудшается и советская военная помощь необходима. Но тем не менее в ночь на 29 октября советским частям был отдан приказ прекратить огонь.
Вывод советских частей из Будапешта вызвал небывалый всплеск реваншистских настроений, приведший к многочисленным кровавым расправам на улицах с «нелояльными» лицами, включая коммунистов, известных общественных деятелей, «алашистов» (сотрудников органов безопасности, в том числе рядовых солдат-призывников частей МВД и пограничных войск
Венгерской Народной Республики), а также мародерства, погромов и грабежей. (Картина, увы, знакомая нашим согражданам по событиям 1992–1993 гг., а также опыту «бархатных революций» уже в Киргизии, Молдове, Грузии, Украине в начале двадцать первого века)….
Ободренный этим шагом, 30 октября И. Надь от имени правительства Венгрии потребовал немедленного вывода советских войск с территории Венгрии и заявил о выходе страны из Организации Варшавского договора.
В Москве заколебались, надеясь еще сохранить за собой поле для маневра и рычаги воздействия на Надя. В Будапеште против решения о выводе войск выступили Ю. В. Андропов и М. А. Суслов, в Москве — министр обороны маршал Г. К. Жуков. Решение о выводе поддерживал А. И. Микоян…
В тот же день «повстанцы» захватили здание Будапештского горкома ВПТ и зверски публично расправились со всеми, захваченными в нем…
Но в этот же день В. Н. Казимиров доложил послу обнадеживающую информацию: один из старейших (с 1919 г.!) членов партии просил сообщить «советским товарищам» о разрыве многих членов ВПТ с правительством Надя и стремлении сформировать альтернативное правительство. Это была крайне важная информация о переломе настроений среди членов партии.
30 октября посол Андропов организовал эвакуацию семей остающихся в Будапеште дипломатов, включая и свою собственную…
1 ноября, когда И. Надь предпринял попытку поставить «венгерский вопрос» в ООН, ввел в свое правительство представителей старых буржуазных партий, здоровыми демократическими силами ВПТ и было начато формирование Временного Рабоче-крестьянского правительства во главе с членом ЦК Яношем Кадаром, которое и обратилось к делегации Советского правительства 3 ноября с просьбой оказать военную помощь в подавлении вооруженной контрреволюции.
Стремясь заручиться поддержкой союзников, объяснив им вынужденность и мотивы принимаемого в Кремле трудного решения о повторном вводе войск в Будапешт, сам Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев совершил блицвизиты 2–3 ноября в Польшу, Румынию и Югославию.
В 6 часов утра 4 ноября войска Особого корпуса по приказу министра обороны СССР маршала Г. К. Жукова начали вновь входить в Будапешт и другие крупные города — началась операция «Вихрь».
Через несколько дней в посольстве СССР стали раздаваться телефонные звонки — это главари некоторых мятежных групп хотели оговорить условия своей капитуляции.
7 ноября, когда еще в ряде районов Будапешта шла стрельба, на скромный ужин в посольство прибыли А. И. Микоян, М. А. Суслов и другие высокопоставленные командированные из Москвы лица.
Полностью оставшиеся очаги сопротивления в городе были подавлены только к 10 ноября. А спустя несколько дней в посольство из Москвы прибыла большая группа специалистов для оказания помощи венгерским товарищам в налаживании работы промышленности, снабжения, транспорта и других отраслей народного хозяйства.
Позднее о причинах возникновения подобных кризисов и в отдельных социалистических странах (Чехословакия, Польша), да в самом СССР в 1989 г., столь информированный автор, как бывший первый заместитель председателя КГБ СССР генерал армии Ф. Д. Бобков, напишет так: «Лидеры упивались или наслаждались властью, отбрасывая всю информацию об угрозах извне, о процессах в стране, могущих посеять недоверие к властям, нарушить стабильность в государстве. Не только руководители государства были поражены вирусом «непобедимости». Болезнь поразила общество».
Однако указанные нами обстоятельства, внутренние субъективные причины поражения социализма на современном этапе вряд ли могут быть поставлены «в вину» социалистической теории и идеологии. Ибо они знаменуют собой именно разрыв с основными постулатами теории научного коммунизма.
Многочисленным сегодня скептикам и хулителя коммунистических идеалов я предлагаю просто вдуматься в следующие слова одного из признанных на Западе экспертов в вопросах коммунизма:
«Порожденный нетерпеливым идеализмом, отвергавшим несправедливость существующего порядка вещей, он стремился к лучшему и более гуманному обществу, но привел к массовому угнетению. Он оптимистически отражал веру в мощь разума, способного создать совершенное общество.
Во имя морально мотивированной социальной инженерии он мобилизовал самые мощные чувства — любовь к человечеству и ненависть к угнетению. Таким образом, ему удалось увлечь ярчайшие умы и самые идеалистические души, он привел к самым ужасным преступлениям нашего, да и не только нашего столетия».
Прежде чем раскрыть читателю тайну имени цитируемого автора, отметим, что партийно-политическая оценка преступлений и злодеяний 30 — 50-х гг. была уже дана XX съездом КПСС. Однако продолжим прерванное нами цитирование сочинения еще не названного американского автора.
«Более того, коммунизм представлял собой ложно направленное усилие навязать общественным явлениям тотальную рациональность. Он исходил из представления, что грамотное, политически сознательное общество может осуществлять контроль над общественной эволюцией, направляя социо-экономические перемены к заранее намеченным целям.
Так чтобы история уже более не была бы просто спонтанным, преимущественно случайным процессом, но стала бы орудием коллективного разума человечества и служила бы моральным целям. Таким образом, коммунизм домогался слияния посредством организованных действий, политической рациональности с общественной моралью».
