«Уважаемый коллега!
В отделении истории АН СССР ознакомились с присланной Вами рукописью «Открытое письмо С.П. Залыгину. (Опыт научно-литературного рецензирования)».
Мы разделяем высказанные Вами суждения о том, что рецензируемая Вами книга А.И. Солженицына содержит ряд неточностей, а также весьма субъективных истолкований фактов. Вместе с тем, и тут мы тоже согласны с Вами, развиваемая им концепция-образ имеет право на существование, как и Ваша.
Вы безусловно правы также, полагая, что при последующем переиздании данной работы необходим ее научный комментарий…
Желаем Вам успеха.
Ученый секретарь Отделения истории АН СССР
д. и.н. В.П. Козлов.
Имелось на данную рукопись и аналогичное заключение Института государства и права АН СССР.
Но народный депутат СССР и главный редактор «Нового мира» С.П. Залыгин вернул автору «Открытое письмо» даже без какой-либо подобающей такому случаю отписки.
«Открытое письмо» отклонили также сугубо «исторические» журналы «Вопросы истории», «История СССР», впоследствии — и «Военно-исторический журнал», а также с десяток других изданий, включая и «плюралистические» «Московские новости».
Отметим, что после публикации «ГУЛАГА» критика солжени-цынского сочинения появлялась как в СССР, так и за рубежом. Наряду с рядом статей Р.А. Медведева, впервые опубликованных за рубежом, укажем и еще одно интересное произведение о творчестве Солженицына. Это двухтомник Александра Флегона, редактора зарубежного русскоязычного издательства «ИМКА-Пресс «Вокруг Солженицына»[3].
После краткого выступления автора «О творческом методе А.И. Солженицына» на первых и, волею судьбы, последних «Солженицынских чтениях» в мае 1990 г., статью на эту тему обещал напечатать редактор не посторонних «Вопросов литературы». Но потом грянул август 1991 г. и редакционные намерения остались лишь благими пожеланиями.
Такова эпопея предлагаемой вашему вниманию статьи.
Казалось бы, после первой отечественной (в «Новом мире») публикации «Архипелага ГУЛАГ» критике нашей и стоило бы поподробнее присмотреться к этим бывшим ранее апокрифическими страницам. Да не тут-то было….
«В историческом труде, — а именно таковым и считает «Архипелаг…» его создатель, — писал известный в прошлом и ныне почти забытый историк Сергей
Петрович Мельгунов, — критике подлежат не столько теоретические построения автора, вытекающие из его индивидуального мировоззрения, сколько та фактическая канва (здесь и далее выделено мной, — О.Х.), на которой выводится определенный исторический узор. Только в этой плоскости из столкновений мыслей может родиться истина».
Процитированные слова С.П. Мельгунова писаны были в Париже в тридцатые годы по тому же самому поводу — в качестве методологического основания анализа и критики выпущенного во Франции сочинения одного из русских генералов[4].
Интересно, согласны ли с подобным утверждением Мельгунова наши отечественные «светила» исторической науки? Бывшие и настоящие?
Читатель «Архипелага ГУЛАГ», наверное, заметил, что в повествовании Солженицына активно действующей представлена лишь одна сторона — Красная, чья злая воля-де только и определяла ход, содержание и направленность исторических событий. В этой связи и возникает зловещая фигура умолчания, которая, как известно, способна исказить подлинную историческую картину происходившего.
Наши отечественная наука и критика, «глубоко проанализировавшие» впервые опубликованное на Западе произведение, не известное подавляющей массе читателей, вдруг обнаружили просто необъяснимую робость при «втором пришествии» Солженицына и первой публикации «Архипелага ГУЛАГ» в СССР.
И тогда начинает срабатывать удивительный феномен, порожденный пришедшей в нашу жизнь «гласностью»: раз молчит критика, значит — все написанное Солженицыным правда!
Констатируя этот факт и феномен «Архипелага…», я свой упрек адресую не столько Солженицыну, ибо это право автора, как видеть и как писать, сколько так называемым «представителям» исторической науки, а также его апологетам, оставшимся глухими к страстному призывы писателя «жить не по лжи».
Вы знали это, господа? Молчали? Значит вы, уважаемые, сознательно играли в «умолчание правды». Браво, господа! Спасибо за откровенность!
Однако вряд ли кто может серьезно поверить, что лишь один социальный субъект (партия большевиков) мог определять развитие событий на этапе потрясшего и разделившего страну социального противостояния.
Но куда же подевались у Солженицына все эти Корниловы и Алексеевы, Красновы и Каледины, Юденичи и Дутовы, Миллеры и Колчаки, Врангели, Семеновы и Унгерны, Скоропадские, Петлюры и многие, многие другие? Включая сюда также чехов и словаков, американцев и англичан, французов и японцев? Или не было их вовсе на российских просторах???
А между тем, последний (в 1915–1917 годах) начальник Петроградского охранного отделения генерал Константин Иванович Глобачев, подобно многим другим непосредственным участникам событий, в написанных еще в декабре 1922 г. воспоминаниях откровенно признавал, что «партия социалистов-революционеров, руководившая главным образом этой забастовкой и саботажем служащего элемента, нанесла сильный удар по советской власти… Удар, нанесенный большевикам, вызвал с их стороны сильный отпор… с чего и началась ожесточенная партийная борьба, в орбиту которой были втянуты и непартийные элементы, главным образом офицерство»[5].
Ныне появившиеся исследования предоставляют читателям возможность познакомиться и с тем, а как обстояли дела на другой, «белой» стороне фронта Гражданской войны, давая более объемную, объективную картину исторического процесса[6].
Между прочим, и многие из использованных Солженицыным источников, в частности и мемуары непосредственных участников тех далеких от нас событий, рисуют картину весьма отличную от той, что представляет читателям писатель, избравший своим кредо «жить не по лжи!».
Сам автор «Архипелага…» скромно подчеркивал по этому поводу: «задача художника: дать свою картину, заразить (выделено мной, — О.Х.) читателя».
Обратимся, в качестве примера, к одному пассажу Солженицына, связанному с малоизвестными событиями времен гражданской войны.
Солженицын «срывает покровы тайны» с организации, вошедшей в историю под названием «Тактического центра».
По Солженицыну оказывается, что ««Тактический центр» не был организацией… А что же было? Вот что: они встречались. Встречаясь же, ознакамливались с точкой зрения друг друга…». Но, успокаивает читателей Александр Исаевич, «по зарубежному журналу «На чужой стороне» мы можем установить, что на самом деле было». Итак, «летом (1918 г.) из Союза общественных деятелей выделился Национальный центр, — а по сути просто кружок резко союзнической ориентации, кадетский по составу….
