Основной задачей разведки любого государства является обеспечение руководителей страны объективной информацией о том, что происходит в мире для того, чтобы могли быть приняты оптимальные политические решения.
А для качественного решения задачи информационного обеспечения выработки государственной политики разведке необходимо добывание объективной, по возможности — упреждающей, информации, а также наличие компетентных аналитико-прогностических структур.
Хорошо понятно, что добиться получения именно упреждающей информации бывало не всегда возможным. Поскольку КГБ, как и любая другая спецслужба мира, действовал в условиях противоборства с реальным и потенциальным противником, стремящимся как скрыть, замаскировать свои подлинные цели и намерения, так и проводящим специальные дезинформационные и отвлекающие кампании и мероприятия.
Этими обстоятельствами и объясняются бывающие неудачи и провалы в деятельности спецслужб, в том числе и КГБ СССР.
Разведка выступала лишь как инструмент добывания политической, военной, научно-технической и дипломатической информации, главными пользователями которой являлись другие государственные органы — МИД, министерства обороны, внешней торговли и т. д..
Единственной сферой «внутреннего потребления» добывавшейся КГБ информации была так называемая «внешняя контрразведка», призванная выявлять, вскрывать и пресекать разведывательные, провокационные, контрразведывательные и иные акции спецслужб зарубежных государств в отношении советских представительств и граждан как за рубежом, так и в нашей стране.
Еще одной задачей КГБ в области разведки определялось «активное содействие обеспечению мира, укреплению безопасности Советского государства, его внешнеполитических позиций и интересов».
В отличие от своих непосредственных предшественников, Ю.В. Андропов глубоко вникал в деятельность и проблемы советской разведки — подразделений Первого Главного управления КГБ СССР. И, обладая феноменальной памятью, хорошо знал положение в мире.
Вопреки представлениям очень многих, председатель КГБ при Совете Министров СССР что называется, «по должности» был обречен к исполнению функции государственного управления, задачей которого является направлять и руководить деятельностью государственного органа, влияющего на многие направления и аспекты государственной политики и жизни Советского Союза.
При этом, наряду с главнейшей функцией — своевременного и заблаговременного информирования руководства Советского Союза об угрожающих тенденциях в развитии международной и внутренней ситуации, перед возглавляемым им государственным органом стояли задачи выявления, предупреждения, пресечения разведывательно-подрывных акций спецслужб иностранных государств, направленных против интересов и политики СССР, расстройства их планов и замыслов, а также минимизации негативных последствий уже осуществленных разведывательно-подрывных акций.
В поле зрения Ю.В. Андропова повседневно находились акции «главного противника» — спецслужб США, Великобритании, Израиля, Японии, ФРГ, Китая, позднее, с 1980 г. к этим странам добавились Пакистан, Саудовская Аравия, Египет.
Председатель КГБ регулярно направлял в «инстанции», то есть в ЦК КПСС, фактически — персонально Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу, секретные информационные сообщения о событиях в СССР и мире.
И уже здесь, в аппарате ЦК, лично Брежневым, либо заведующим Общим отделом (фактически — личной канцелярии генсека) К.У. Черненко, решалось «какую и в каком объеме информацию направить конкретному секретарю ЦК или члену Политбюро, кандидату в члены Политбюро, какую — членам ЦК в Москве и на местах»[5].
Быть может, в этом «устоявшемся порядке информирования» и крылся один из изъянов системы государственного управления, существовавшей в СССР?
Ведь хорошо известно, что «владеющий информацией — владеет миром». А описываемая система как раз ограничивала, дозировала распространение, даже среди членов высшего политического руководства страны, актуальной и объективной, но, порой и не очень «приглядной» информации о состоянии дел и негативных процессах в нашей стране и за рубежом.
Может быть, львиную долю информации — за исключением данных о конкретных разведывательных или контрразведывательных операциях, получаемой из КГБ, следовало бы направлять циркулярно всем членам Политбюро, секретарям ЦК КПСС? Ту же информацию, но с другим уровнем детализации — для сведения всех секретарей ЦК компартий союзных республик, обкомов и горкомов партии, всех членов ЦК КПСС.
Ведь для объективной оценки событий и процессов необходима полная, достоверная и упреждающая информация, которую, конечно не могли и не могут предоставить СМИ.
А именно такая актуальная социально-политическая и экономическая информация для высшего политического руководства страны дозировалась, фильтровалась К.У. Черненко.
Получателями полной «информационной картины мира» из КГБ СССР на Старой площади были «главный идеолог страны» секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов, член Политбюро А.П. Кириленко, председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорный, председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин, министры иностранных дел А.А. Громыко и обороны А.А. Гречко (а в дальнейшем — Д.Ф. Устинов).
Как отмечал заместитель начальника ПГУ В.А. Кирпиченко: Андропов «никогда не брал на себя лишнего, того, что могло быть истолковано как превышение полномочий. По всем мало-мальски серьезным вопросам писались бумаги в ЦК КПСС или непосредственно Генеральному секретарю для получения согласия на то или иное предложение».
Впрочем, как мы отмечали ранее, данное положение являлось реализацией на практике принципа руководящей роли КПСС в деятельности органов госбезопасности.
Но был ли председатель КГБ СССР всеведущим и всезнающим?
Конечно, отнюдь нет. Динамика и диалектика разведывательного противоборства, все более принимавшего глобальный и тотальный характер, приносила казавшиеся «победами» преимущества то одной, то другой стороне.
Так, КГБ не удалось вскрыть плана Пиночета по свержению правительства Сальвадора Альенде в Чили. Хотя в конце августа 1973 г. будущий диктатор в качестве министра обороны посетил СССР, где на Высших командных курсах «Выстрел», по-видимому, дал личные гарантии безопасности обучавшимся в СССР чилийским офицерам — после переворота 11 сентября все они выехали на родину.
Как и его предшественникам на посту председателя КГБ, Андропову приходилось сталкиваться и с фактами предательств разведчиков и сотрудников других подразделений КГБ СССР.
Первым из них стал побег в ФРГ в октябре 1967 г. разведчиков-нелегалов Е. Рунге (оперативный псевдоним «Макс») и его жены В. Руш («Зина»)[6].
Следующим предательством стал побег 20 сентября 1971 г. сотрудника резидентуры ПГУ в Лондоне О. Лялина.
Английские спецслужбы попытались извлечь из предательства Лялина максимальный эффект, легализовав его побегом все материалы, которые были собраны ими на неугодных и «неудобных» для разработки контрразведкой советских граждан. В итоге в Лондонской резидентуре КГБ осталось только 7 сотрудников, не имевших достаточного опыта для работы в столь ужесточившихся условиях оперативной обстановки.
