В связи с демаршем английских властей Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев прервал свою поездку по ряду социалистических стран и 27 сентября провел экстренное заседание Политбюро ЦК, посвященное этому вопросу. После этого министр иностранных дел СССР А.А. Громыко вылетал в Лондон для проведения конфиденциальных переговоров с английским правительством.
Побег Лялина и вызванная этим обстоятельством высылка советских представителей из Великобритании, поднятая в зарубежных СМИ в этой связи очередная антисоветская кампания, в определенной степени негативно повлияли на отношения Ю.В. Андропова с министром иностранных дел СССР А.А. Громыко.
Пропагандистская кампания в связи с «делом Лялина» имела еще одно последствие. В октябре того же года в Брюсселе попросил политического убежища в США майор ГРУ А. Чеботарев, чуть ранее завербованный бельгийской службой безопасности Сюрте. Однако уже через несколько месяцев Чеботарев пришел в советское посольство в Вашингтоне с просьбой помочь ему вернуться на Родину.
Доставленный в Москву, на первой же беседе с начальником ГРУ П.И. Ивашутиным в присутствии начальника управления «К» (внешней контрразведки) ПГУ КГБ О.Д. Калугина, Чеботарев подробно рассказал об обстоятельствах своей вербовки и побега в США, изъявив желание активно помогать следствию.
В специальной докладной записке по этому делу, утвержденной Андроповым, предлагалось по завершению суда над Чеботаревым, в связи с его добровольной явкой с повинной и активной помощью следствию, ходатайствовать перед Верховным Советом СССР о его помиловании, а также об оказании ему помощи в трудоустройстве по специальности после освобождения (Чеботарев был освобожден через 6 месяцев после объявления приговора).
В этой записке также содержалось реализованное впоследствии предложение довести до сведения всех сотрудников разведки КГБ и ГРУ, что не будут подвергаться уголовному наказанию лица, совершившие ошибки и даже преступления при исполнении служебных обязанностей, если они честно признаются в содеяном и нанесеный их действиями ущерб будет иметь локальный характер.
Следует особо подчеркнуть, что эта позиция полностью соответствовала части 2 статьи 64 УК РСФСР, введенной в Уголовный кодекс РСФСР 25 июля 1965 г..
В июне 1980 г. при помощи резидентуры ЦРУ из Москвы совершил побег сотрудник 8 Главного управления КГБ В. Шеймов. Обстоятельства его исчезновения вместе с семьей были таковы, что КГБ начал активный розыск пропавшего секретоносителя. Лишь в 1993 г. американцы официально признали факт нахождения Шеймова в США, а еще через год предатель выпустил книгу своих «мемуаров».
Еще одним фактическим провалом в годы руководства КГБ Андроповым можно считать многолетнюю нераскрытую преступную деятельность архивиста ПГУ В.Н. Митрохина, который, пользуясь бесконтрольностью при подготовке перевода оперативного архива разведки из здания на Лубянке в новую штаб-квартиру в Ясеневе, делал выписки из многих сообщений резидентур.
В феврале 1992 г. Митрохин бежал в Великобританию через территорию Латвии[7].
Разумеется, измены сотрудников КГБ тяжело отражались на проводимых операциях, а каждый такой факт «по максимуму» использовался спецслужбами не только для высылки сотрудников советских диппредставительств и арестов их информаторов из числа граждан страны пребывания, но и для раздувания шпиономании и антисоветских настроений.
Однако, несмотря на периодически организовывавшиеся за рубежом «в профилактических целях», кампании «охоты на ведьм», разведкой КГБ приобретались и ценнейшие источники информации, о некоторых из которых мир с удивлением узнал гораздо позже.
Так, еще в 1968 г. КГБ установил связь с шифровальщиком ВМС США Джорданом Энтони Уокером, впоследствии привлекшим к сотрудничеству с советской разведкой еще несколько ценных источников разведывательной информации.
Поступавшая от Уокера информация о планах американского военного командования о действиях против партизан «Вьеткон-га» в Южном Вьетнаме и против Демократической Республики Вьетнам играла чрезвычайно важную роль в организации противодействия им.
Уокер был арестован ФБР США только в мае 1985 г.[8].
Однако, весьма результативный для американской контрразведки 1985 г., вошедший в национальную историю этой страны под названием «года шпионов», привел к разоблачению 11 иностранных агентов из числа американских граждан. Причем далеко не все их них работали на спецслужбы «стран советской орбиты», как именовалось на Западе содружество социалистических государств.
Разоблачения иностранных агентов, в том числе и «дружественных государств», например, Израиля, привело к ужесточению контрразведывательного режима в США. Но именно тогда же у советской разведки появились ценнейшие источники информации — начальники отделов в ЦРУ Олдрич Эймс и ФБР США Роберт Хансен.
Когда в июне 1972 г. ПГУ КГБ получило новый комплекс зданий под Москвой (его строительство было зашифровано как сооружение здания для международного отдела ЦК КПСС), в нем был оборудован рабочий кабинет для Ю.В. Андропова, в котором он регулярно 1–2 дня в неделю занимался непосредственно вопросами разведки.
Бывший первый заместитель начальника ПГУ В.А. Кирпичен-ко подчеркивал, что Андропов не терпел «нудных докладов, построенных по стандартной схеме. Он раздражался, перебивал докладчика, задавал множество неожиданных вопросов.
«Я предупреждал резидентов, — писал в этой связи В.А. Кирпи-ченко, что к докладам и отчетам надо готовиться очень основательно, что необходимо знать все детали обсуждаемых вопросов и ориентироваться на ведение диалога…»[9].
Даже столь высокопоставленный работник разведки как В.А. Кирпиченко, что свидетельствует об уровне политикопрофессиональной подготовки Андропова, подчеркивал, что «нередко покидал кабинет председателя с чувством неудовлетворенности самим собой, так его уровень мышления, знания, умения нестандартно и увлекательно вести беседу заставляли осознавать, и иногда довольно остро, собственную некомпетентность в ряде вопросов, неспособность также досконально разобраться в существе каких-то проблем».
Будь это единичное признание, его можно было бы отнести на счет вежливой комплиментарности по отношению к бывшему руководителю (хотя у наших мемуаристов комплиментарность по отношению к коллегам, в том числе и, прежде всего, бывшим, явно не в чести). Но повторенное неоднократно, разными людьми, в разных условиях и при разных обстоятельствах, оно, безусловно, характеризует, прежде всего, отличительные, если не выдающиеся, личные качества Андропова как человека и как руководителя.
Еще одной из ошибок Ю.В. Андропова называют назначение на высокий руководящий пост О.Д. Калугина[10]. Хотя многие сотрудники признавали, что первоначально не только не было данных, компрометирующих Калугина, но также и тот факт, что при возникновении определенных подозрений в его отношении, Андропов немедленно предпринял меры по их проверке.
Следует также отметить, что Ю.В. Андропов важное значение придавал организации сотрудничества и взаимодействия с органами безопасности социалистических государств, где он был хорошо известен еще по своему прежнему посту куратора международных связей ЦК КПСС.
