В декабре 1904 г. бакинские рабочие снова начали забастовку. (…)
Кровавое воскресенье, начало революции 1905 г. (…) Когда известие об этом достигло Баку, рабочие-нефтяники снова поднялись на забастовку. (…) Забастовки и восстания вновь вспыхнули по всей империи в сентябре и октябре 1905 г. (…) Вспышка насилия прервала поток нефти, создав реальную угрозу обесценения значительных инвестиций. «Standard Oil» поспешила воспользоваться беспорядками в России — быстро и успешно она вновь завоевала для американского керосина (…) рынки, потерянные в борьбе с русской нефтью. Что касается самой российской промышленности, то результат был ужасающим: две трети от общего числа нефтяных вышек было уничтожено, а экспорт оказался сведен к нулю. (…)
В 1907 г. Баку охватили забастовки, снова грозя перерасти во всеобщую стачку. (…) В 1907 г. большевики вновь послали Сталина в Баку, где он направлял, организовывал и, по его собственным словам, разжигал среди рабочих «ненависть к капиталистам»* [9].
Теперь понятно, зачем «американские миллионеры» делали в 1905 г. «пожертвование» на русскую революцию, о котором упоминал Б. Савинков. Причем Савинков рассказывает только об одном случае, а сколько всего было «пожертвований», история умалчивает. Но деньги в любом случае окупились: «экспорт оказался сведен к нулю», и «Standard Oil» поспешила воспользоваться беспорядками в России — быстро и успешно она вновь завоевала для американского керосина рынки, потерянные в борьбе с русской нефтью.
По мнению Н. Хаггера, «Русскую революцию можно, по крайней мере, частично, рассматривать как войну между ротшильдовской «Royal Dutch Co.» и рокфеллеровской «Standard Oil» за контроль над бакинскими нефтепромыслами… Карикатура, появившаяся в 1911 г. в газете «St Louis Dispatch» (она же приводится и Саттоном), отлично иллюстрирует эти события. Карл Маркс стоит на Уолл-стрит в окружении радостных финансистов: Д.Д. Рокфеллера, Дж.П. Моргана, Д.Д. Райана из National City Bank и партнера Моргана, Дж.У. Перкинса. Всем было известно, что Рокфеллеры (которые при царе никак не могли проникнуть в Баку) были «о-о-о-очень рады» (заголовок карикатуры) активизации революционной деятельности в России».
Интересно, что владельцы и управляющие некоторых бакинских нефтяных компаний поддерживали бастующих рабочих (об этом в книге А. Островского [2.3].), т.к. забастовки вели к повышению цен на нефть. Это было выгодно тем нефтяникам, кто работал с внутренним российским рынком. А вот для Ротшильдов, которые гнали нефть из России на экспорт, это было смертельно: их нефть становилась неконкурентоспособной по сравнению с рокфеллеровской. Так что Рокфеллер установил контакты не только с революционерами, но и с российскими бизнесменами, предложив им взаимовыгодное «сотрудничество». Но главной ударной силой в «нефтяных войнах» были именно революционеры.
И одним из организаторов революционных выступлений в российских нефтяных центрах (Баку и Батуме), так удачно избавивших Рокфеллера от конкуренции в лице российской нефти, был молодой Сталин.
Вспомните, что Томпсон был с Рокфеллером совладельцем одного банка, так что в Россию он поехал, уже заранее зная про «чудесного грузина» (Ленин о Сталине). Поэтому выдвижение Сталина на первые роли в большевистской партии после приезда Томпсона, а потом и в стране, было вовсе не случайным.
Зачем же была нужна столь длинная цепочка передачи денег: Рокфеллер → Варбург → Шифф → Бремберг → Госслер → Бетман → Сережников → Манчо → Сталин?
Большевики были нелегальной партией, и если бы передачу денег зафиксировали и начали расследование, то дошли бы до германских банкиров, и на этом бы все застопорилось. Так в реальности и происходило. В российской прессе того времени было немало разоблачительных публикаций о том, что большевики получают деньги от немцев, но вот родственные и деловые связи германских банкиров, тянущиеся за океан, в то время не проследили.
И только на самом последнем этапе, когда было запланировано взятие власти большевиками, американцы отбросили всякую конспирацию, и директор ФРБ Нью-Йорка и совладелец «Чейз Нэшнл Бэнк» У. Томпсон открыто приехал в Петроград, чтобы не только финансировать революцию, но и руководить революционерами непосредственно на месте.
25 октября 1917 г. большевики захватывают власть, Томпсон выжидает, как будут развиваться события, все идет по плану, и в декабре 1917 г. он с чувством выполненного долга уезжает из России, оставив вместо себя курировать большевиков полковника Р. Робинса (а Ленину оставляет в качестве секретаря своего переводчика Б. Рейнштейна). Большевиков привели к власти, и теперь они должны были выполнять свои обязательства: начать борьбу против Англии и Франции в интересах Америки.
Глава 3.
Сотрудничество большевиков и американцев после 1917 г.
Пролетариат должен требовать свободы политического отделения колоний.
Владимир Ленин
Освободить народы всего мира от отсталой колониальной политики.
Франклин Рузвельт
В результате Октябрьской революции одна из важнейших целей Америки была достигнута практически мгновенно: Россия перестала быть союзником Великобритании и Франции и стала их злейшим врагом. Смысл Брестского мира с Германией, подписанного большевиками в начале 1918 г., заключался не в том, чтобы помочь Германии выиграть войну — это было невозможно, а в том, чтобы продемонстрировать Великобритании и Франции, что Россия перестала быть их союзником и готова поддержать их врагов.
Кроме того, большевики нанесли мощнейший удар по финансовым системам Англии и Франции. В период правления Александра III и Николая II Россия активно занимала деньги за границей (т.н. «царские долги»), и к моменту прихода большевиков к власти внешний долг России по кредитам и облигациям в золотом эквиваленте составлял примерно 13,5 тысяч тонн золота (на 2011 г. — примерно 624 000 000 000$), причем на долю Франции приходилось почти 90% от общей суммы задолженности, остальная часть приходилась в основном на долю Англии.
И вот большевики решили по этим долгам не платить, и 3 февраля 1918 г. ВЦИК РСФСР своим декретом аннулирует внешний и внутренний долг России по договорам и облигациям царского и Временного правительства. Для Англии это был очень больной удар, а для Франции, и без того разоренной войной, это был просто нокаут. Значение франка после этого стало стремительно падать, а значение доллара, наоборот, расти.
Отказ от уплаты «царских долгов» был самым крупным дефолтом в мировой финансовой истории.
Кроме того, большевистское правительство в 1921 г. расплатилось со своими спонсорами, причем выплатило им сумму, в сотни раз превышающую расходы американских банкиров на финансирование русской революции. Как уже говорилось, деньги для революционеров передавались от американских банкиров через очень длинную цепочку посредников, соответственно и деньги от революционеров банкирам точно так же шли через многочисленных посредников.
А с учетом того, что сумма была просто колоссальная, пробивающая гигантскую дыру в российском бюджете и золотом запасе, деньги были выведены из России под видом оплаты за поставку товаров, имеющих важное народнохозяйственное значение — за поставку паровозов. Эта финансовая махинация по выводу из России за границу гигантских денежных средств получила название «Паровозная афера». 13 марта 1921 г. уполномоченный Совнаркома РСФСР Ю.В. Ломоносов заключил договор со шведской фирмой «Нодквист и Хольм» на поставку в Россию из Швеции 1000 паровозов. Стоимость контракта составляла 200 000 000 золотых руб., т.е. 384 600 000 $ по тогдашнему курсу, (на 2011 г. это 15 750 000 000$). Производственные мощности «Нодквист и Хольм» не превышали 40 паровозов в год, и выполнить контракт фирма не могла при всем желании. По новому договору с фирмой от 28 июля 1922 г. цифра была снижена до 500, но и эти новые условия договора шведы также не выполнили.
