О том, каковы были взаимоотношения между советской прослойкой с одной стороны и жрецами-идеологами и спецслужбистами с другой в деталях, можно судить из злоключений наиболее заметной фигуры — доктора исторических наук, профессора H.H. Яковлева
[161]
. Но и сами контрразведчики, которые занимались острыми проблемами на хорошей основе, не избегали проблем. Как сейчас вспоминает преподаватель Высших Курсов военной контрразведки (г. Новосибирск) к-н I ранга КГБ В.П. Наталенко: «Трезво оценивая происходящие в стране процессы, я понимал, какая беда надвигается на всех нас. К такому пониманию я стал приходить в процессе своего диссертационного исследования, которым занимался с 1977 г. как соискатель сначала по теме: „Противоречия социалистического общества, пути и средства их разрешения“, а затем по теме „Качественные характеристики советских людей, необходимые для дальнейшего совершенствования социализма“. Смена тем была вызвана, мягко говоря, неоднозначным отношением официальной науки к противоречиям в социалистическом обществе.
В исследовании были проанализированы события в Чехословакии конца 60-х и в Польше начала 80-х гг., опубликованный издательством „Прогресс“ „Глобальный прогноз до 2000 года“, подготовленный президенту США в 1980 г., известный план бывшего директора ЦРУ Аллена Даллеса по уничтожению „самого непокорного на земле народа“, меморандум антикоммунистов 1975 г. о необходимости осуществления ползучей контрреволюции в СССР и ряд других документов и материалов.
Своими размышлениями делился на кафедре и с сослуживцами, в частности, выступая перед преподавательским составом по поручению начальника политотдела И.А. Левина в октябре 1981 г. Тогда с трудом воспринимались сделанные мной выводы о возможности падения промышленного и сельскохозяйственного производства в нашей стране, об искусственном придержании на складах продуктов питания и других товаров повседневного спроса для осложнения политической и оперативной обстановки, о предстоящей дискредитации армии и КГБ, о перерождении большого числа партийных руководителей, о возможном проникновении во власть скрытых противников социализма, о его деформации, об обострении межнациональных отношений, о том, что для многих может встать вопрос о выживании и даже о жизни и смерти»
[162]
.
Кто-то делал все, чтобы в СССР не появилась могучая кучка, о которой упреждающе говорилось: «…И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит…» Сама коммунистическая монотеистическая система, опошляющая все, что относится к серьезной общественной науке, «съела» этих ученых, а потом и самое себя. Мы еще об этом скажем.
Научное обоснование системы государственной безопасности проводилось в период с середины 1930-х и до начала 1990-х гг. в основном в закрытых научных и учебных заведениях органов КГБ, Министерства обороны, МВД. Весомый вклад в исследование проблем внесли Ю.И. Авдеев, Ю.Е. Булыгин, С.В. Воеводин, Д.А. Григорян, П.С. Дмитриев, В.Б. Долгополов, В.П. Ерошкин, М.П. Карпушин, Ю.А. Каршунов и др.
[163]
. То есть вот те немногие, кому было доверено участие в таком проекте. Но абсолютное большинство их работ носило закрытый характер, и они никак не могли повлиять на бдительность в обществе.
Но наряду с теми, кто занимался закрытой наукой, была и другая очень ценная категория. Это были пенсионеры — выходцы из спецслужб. Когда такая тема объявляется совершенно забытой, но при этом для саморекламы говорить надо и чтобы это было только очень хорошее, то попасть хоть какая-то информация может только изнутри этой системы. Многое из этой области исходило от людей, непосредственно служивших в аппарате.
Кто еще входит в эту когорту, кроме чекистов-пенсионеров? Большой отряд, который получил название «международники», занимался разоблачением западных и прежде всего американских спецслужб, методами работы внешнеполитического аппарата США и их союзников. Но и тут надо сказать о том, что во всем том огромном потоке информации, где описывался Запад (основной массив был посвящен двум темам: как плохо живется там простым людям, и особенно безработным, и как Запад угрожает нам своим ракетно-ядерным оружием!), это был маленький ручеек, который надо было заметить, обратить на него внимание и, вычленив, заниматься им и развивать его. И опять же существенным минусом наших книг и статей про американские спецслужбы и их методы работы явилась рефлексия на то, что было написано «там». Они не призывали использовать в своей работе то, что понаоткрывали американские институты или продуктивно разрабатывать свое. Существовала громадная недоработанности в этой сфере.
В ГДР был писатель-исследователь Ю. Мадер, немалая часть книг которого переведена на русский. Но он занимался в основном историческим прошлым. Л.A. Безыменский много писал о тайнах Второй мировой войны (причем большинство — о германских), о зарождении «холодной войны». Г.А. Жуков — наиболее щедро вознагражденный из всех, ему присвоили звание Героя Социалистического Труда в 1978 г. (к 70-летию), он был кандидатом в члены ЦК, депутатом Верховного Совета и лауреатом Ленинской премии (1960 г., за книжку о поездке Н.С. Хрущева в Америку). Написал и без проблем опубликовал множество книг на эту тему (надо сказать, что среди них есть и очень толковые) и постоянно комментировал события на телевидении. С 1962 г. — заместитель, а в 1982–1987 гг. — Председатель Советского Комитета защиты мира. С 1987 г. он был политическим обозревателем газеты «Правда», и такой чин, как я где-то читал, соответствовал званию генерала.
Наши специалисты были сведены в институты и др. учреждения, которые подчинялись какому-то руководству, а в Америке было больше свободы в этом отношении. Западные первичные материалы, с которыми только и можно было работать, шли в спецхран, откуда их можно было достать только через допуск. Советские военные аналитики писали о внешней опасности: о Пентагоне, ВПК США и других западных стран, американских военных базах, которые окружают Советский блок, о радио «Свобода». Всякая продуктивная критика КГБ и других спецслужб исключалась. И в самиздате об этом тоже не было ни слова. Не было информационной культуры в таком тонком деле, как рассекречивание документов, чуть что «нельзя» и все тут. Существовало много других структур, но об их деятельности — молчок! Писалось не о системе, а только об отдельных акциях некоторых успехах и провалах советской разведки, поимках шпионов. И то только после того, как об этом узнавал весь мир.
Если бы в этой области подвизались тысячи писателей, журналистов, ученых, политических и общественных деятелей, то прямо можно сказать, что перестройка могла и не состояться. Потому как их прямой долг (и возможности!) позволяли спросить: а не угрожает ли нам перестройка катастрофой, не снижают ли даже небольшие перемены устойчивость управления, не достигло ли внешнее влияние своего опасного уровня, и не зреет ли на Лубянке измена? Попробуйте провести на Западе что то похожее на нашу перестройку — такого наговорят… Там каждый начинающий политик первым делом заявляет, что он чувствует, как его стране угрожают, и только он может ее спасти, а у нас до сих пор электорату кандидаты в депутаты (мэры, губернаторы, президенты) говорят только о том, что он и только он позаботится, чтобы у них в тарелке всегда был суп… А население послушно камлает, покачивая головой: да, только он и хочет, чтобы в тарелке что-то было, а то, что единственная угроза заключается в том, что скоро этой головы не будет, в расчет не берут… Нет той особой спецслужбистской субкультуры, которая позволяла бы выделять приоритет безопасности.
