Во-первых, модернизировать систему исполнительной власти в целом. (…)
Во-вторых, нам нужна эффективная и четкая технология разработки, принятия и исполнения решений. Ныне действующий порядок ориентирован не столько на содержание, сколько на форму.
В-третьих, надо, наконец, провести анализ ныне реализуемых государственных функций и сохранить только необходимые из них» [4.07. С. 10–12]; вице-премьер А. Жуков тоже говорит о сокращении функций государства [4.08]; «…несмотря на огромное число чиновников, в стране тяжелейший кадровый голод. Голод на всех уровнях и во всех структурах власти, голод на современных управленцев, эффективных людей» [4.09. С. 4]; «Многие учреждения распущены или реформировались «на скорую руку» [4.10].
В общем, когда узнаешь детали, становится ясно, что положение хуже некуда. В РФ исполняется 5 % или даже 2 % (по американским данным) указаний главы государства [4.11. С. 2]. То есть КПД президента два процента. История наверняка не знает ни одного подобного случая, даже на уровне простого рабочего: это просто немыслимо! Это как если бы дворник ходил раз в месяц только за зарплатой и по дороге подбирал бумажки…
Есть опасения специалистов в сфере национальной безопасности, что эта пресловутая «административная реформа» может разрушить систему безопасности, выбить ряд ключевых структур и тогда… Впрочем, вы сами понимаете, какая это область… Нас предупреждают: «Несколько слов о реформе Генштаба. Не касаясь конкретных персоналий, она напоминает мне так называемую административную реформу аппарата правительства и министерств. Кроме дальнейшей дезорганизации управления войсками ни к чему другому она не приведет. То есть вред будет весьма ощутимый, особенно если реформа будет продолжена. Например, если из-под Генштаба на каком-то этапе выведут Главное разведывательное управление, подчинят его напрямую президенту, поставят во главе чекиста, а еще через какое-то время под предлогом исключения дублирования сольют с СВР. То есть фактически уничтожат. Насколько мне известно, многие за рубежом были бы в восторге от такого поворота событий. Правда, сейчас вопрос так вроде бы пока не стоит. Но в любой момент может встать — я привык уже ничему не удивляться» [4.12. С. 5]. Весь ужас еще и в том, что, по данным Интернета, этот человек неискренен.
Редко-редко появляются пока только статьи по организационному оружию, их высокий уровень сразу заставляет обращать на них внимание [4.13. С. 40–42, 4.14. С. 46–51, 4.15. С. 34–40]. Но отдельные материалы не говорят еще о том, что мы что-то знаем и/или тем более как-то готовы противостоять в этой сфере. Можно задаваться вопросом: «Что же вообще можно сделать, чтобы не допустить разрушения государства при полном невежестве и безмолвии народа?»
Несколько простых вещей: либо вернуть Государственную штатную комиссию, что существовала при И. В. Сталине [4.16. С. 300]. Либо создать тот самый Госкомупр, об идее которого говорил академик В. М. Глушков. То есть чтобы в стране появился орган, отвечающий за противодействие в организационной войне. Он же будет рассчитывать, как использовать организационный потенциал страны в полном объеме. Однако и элементарное не делается. Хотя теперь-то в отличие от советских времен набрать и обучить соответствующие кадры есть кому. В одной только Москве несколько фирм, занятых консалтингом именно в сфере оргпроектирования.
Да и население будет больше уважать чиновников тогда, когда будет уверено в том, что «на кормлении» нет ни одного лишнего рта, их количество рассчитано по самым последним достижениям науки, и когда все операции с гражданами будут регламентированы так, чтобы не было лишних очередей, дела решались по законам, без волокиты. Сам чиновник должен стать полноценным гражданским офицером (форма, присяга, мораль служителя государства). Есть здесь, конечно же, некий налет идеализма — но хотя бы заявлять и стремиться к этому надо. Если же таких целей не будут ставить, то новая децентрализация неизбежна.
И никакие призывы не помогут. СССР, как мы поняли, был уничтожен не так, как ожидалось в страшных снах, «… не атомными взрывами, не вторжением миллионных группировок, а «организационным оружием». Особой «культурой», созданной западными концептуалистами, которая разлагает противника: насаждает в нем «агентов влияния», трансформирует «смыслы», внедряет ложные ценности, инкрустирует «раковые клетки» чужеродных организаций, создает ложные цели развития, демонизирует национальных лидеров, подрывает фундаментальные основы «русской цивилизации». Овладеть этой культурой, противодействовать «организационному оружию» противника смогут не генералы в лампасах, не отважные танкисты и пилоты, а командиры «концептуальных войск» [4.17. С. 1]. Что-то не видно этих командиров и концептуальных войск тем более, а уж 15 лет прошло… И мы, нынешние специалисты, не ждем ниоткуда помощи. Скорее, наоборот…
Конечно же, мы не одиноки в своем анализе понимания гибели СССР через информационно-управленческие технологии. Точное, доступное и, главное, очень краткое объяснение всему давал А. А. Зиновьев: «Сущность кризиса. Надо различать сущность кризиса и его отдельные проявления. Поясню смысл этого различения на гипотетическом примере. Представим себе современный гигантский аэропорт. Нормально он функционирует как слаженный механизм. Но вот стали опаздывать самолеты и отменяться рейсы, началась путаница с билетами и багажом, стали происходить аварии, катастрофы и другие неприятные события. Естественно, стали в этом винить пилотов, администраторов, техников, погоду. А между тем в основе этих явлений была общая дезорганизация работы аэропорта. Она накапливалась по самым различным направлениям, но до поры до времени как-то исправлялась и оставалась незаметной. Но вот сложились неблагоприятные условия, в которых что-то нарушило меру, и дезорганизация стала реальностью.
Нечто подобное произошло с коммунистическими странами. Сверх обычного усилились инфляция, дефицит предметов потребления, коррупция, преступность. Упала трудовая дисциплина, участились аварии, потеряла действенную силу идеология, моральное разложение превзошло все допустимые размеры. Короче говоря, усилилось и разрослось все плохое и стало доминирующими факторами жизни масс населения. Стали искать виновных. Обвинили в этом Сталина, Брежнева, Хоннекера, Чаушеску, Живкова, КГБ, партийный аппарат, консерваторов, бюрократов. А между тем суть дела заключалась в том, что постепенно накопилась дезорганизация всего общественного механизма. Коммунистическая страна с многомиллионным населением неизмеримо сложнее, чем упомянутый выше аэропорт. Ее жизнь организована так, что все ее части должны выполнять определенные функции по установленным нормам, причем согласованно друг с другом. Нарушения норм, конечно, происходят постоянно. Но до поры до времени соблюдается какая-то мера, нарушения исправляются и компенсируются. Теперь же эта мера оказалась нарушенной, причем — по самым различным направлениям. Дезорганизация охватила все части и аспекты общества. Отдельные ручейки дезорганизации стеклись в реки, а последние образовали общий стремительный поток. Произошла всеобъемлющая дезорганизация общественного организма. Произошло сложение, совпадение множества линий дезорганизации, давшее новое качество — кризис. Разразившись, кризис усилил и сделал явными все отрицательные явления общества. Они-то и стали восприниматься как суть кризиса, оттеснив на задний план подлинную суть кризиса — дезорганизацию целостности общественного механизма» [4.18. С. 385–386]. Я бы сказал, что одна эта небольшая глава стоит многого.
