Проблема захвата источников нефти на территории СССР и на Ближнем Востоке в 1941–1942 гг. занимала все германские элиты. Наряду с Герингом, организацией по «четырехлетнему плану», «Континентальной нефтью» и группировавшимися вокруг нее концернами и банками, подготовка к броску на Ближний Восток интенсивно велась германским военным командованием, министерством иностранных дел и спецслужбами.
23 мая 1941 г. на основании директивы Гитлера № 30 был создан «особый штаб Ф» во главе с генералом авиации Г. Фелми, который должен был стать «центральным представительством по всем вопросам арабского мира, входящим в компетенцию вермахта». Он подчинялся непосредственно начальнику штаба верховного главнокомандования германскими вооруженными силами. «Особому штабу Ф» были приданы специальный батальон, имевший «тропическое обмундирование и иракские знаки различия», авиагруппа, инструкторы, «военные эксперты и агенты». Он располагал опорными пунктами на территории Ирака, Ирана, Сирии и Турции. Штабу вменялись в обязанность тесное сотрудничество с германской военной разведкой и снабжение всех «враждебных Англии сил» на Ближнем Востоке оружием, руководящим персоналом и специалистами по саботажу, которые должны были «поддержать будущие германские операции путем своевременного нанесения удара».
* * *
Министерство иностранных дел также активно включилось в подготовку акции на Ближнем Востоке. Через посланника Ф. Гроббу, эксперта по Ближнему Востоку, оно координировало свою деятельность с «особым штабом Ф». В начале 1942 г. Гробба в записке на имя Риббентропа, которая называлась «Продвижение Германии через Кавказ в арабское пространство», сообщал следующее:
«Цель нашего продвижения в арабское пространство — это Суэцкий канал и Персидский залив, а заодно оккупация Ирака, Сирии и Палестины… Необходимо подготовиться к взятию [под германский контроль. — Д.А.] нефтяных сооружений в различных областях арабского мира и Ирана (Киркук, Ханекин, Абадан, Кувейт, Бахрейн, трубопроводов, ведущих в Триполи и Хайфу, и нефтеперерабатывающих заводов в этих местах)».
Гробба предлагал начать «подготовку к заключению соглашения о переходе [к Германии. — Д.А.] концессии Иракской нефтяной компании» и решить «при участии торгово-политического отдела [министерства иностранных дел. — ДА], а также внутригерманских инстанций вопрос о статусе советников». Он сообщил, что обсудил с имперским министерством финансов и Рейхсбанком вопрос о «приведении в движение финансов и экономики» на Ближнем Востоке, после того как он будет оккупирован Германией, и подчеркнул, что «необходимый материал, в частности буровое оборудование, подготавливается».
Главное имперское управление безопасности (РСХА) своими методами также содействовало достижению целей Германии на Ближнем Востоке. Оно собирало необходимую информацию, в частности в зарубежной прессе, и картографический материал. С ним, очевидно, сотрудничал «Исследовательский центр Ближний Восток» в Тюбингене под руководством офицера СС В. Лорха. РСХА передавало полученные им сведения одному из директоров «Континентальной нефти» Г. Шлихту. С 1943 г. на РСХА, по всей видимости, была возложена задача по изучению технических деталей добычи, транспортировки и переработки нефти на Ближнем Востоке. Сведения такого рода требовались для проведения диверсий на британских нефтедобывающих предприятиях, для разрушения нефтеперекачивающих станций и нефтеперерабатывающих заводов.
Наступление вермахта в южных районах СССР летом 1942 г. было прямо связано с планами захвата нефтяных ресурсов. Германское руководство рассчитывало, с одной стороны, удовлетворить потребности вермахта в горючем путем захвата кавказских нефтяных промыслов, а с другой — надеялось через Кавказ прорваться к «большой нефти» Ближнего Востока. Еще в апреле 1942 г. Гитлер и ОКБ постановили, что главный удар должен быть нанесен вермахтом на южном участке. Цель — «уничтожить врага на подступах к Дону, чтобы затем овладеть нефтяными районами кавказского пространства и перейти Кавказ». Кейтель признавался в кругу своих ближайших сотрудников: «Ясно, что операции 1942 г. должны обеспечить нам доступ к нефти. Если этого не произойдет, то в следующем году мы не сможем проводить никаких операций». Гитлер высказывался еще определеннее: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, то мне придется прекратить эту войну».
Успехи вермахта на начальном этапе наступления вселяли в нацистское руководство и хозяйственные круги оптимизм относительно возможности достижения их целей на Кавказе и Ближнем Востоке. Участники «совещания по нефти», созванного Герингом 10 июля 1942 г., прежде всего руководители «Континентальной нефти», пребывали в состоянии полной эйфории и полагали, что вопрос о захвате иракских нефтяных месторождений практически уже решен.
Впоследствии, когда германские войска под ударами Красной Армии были вынуждены уйти с Северного Кавказа, в Берлине никак не хотели расставаться с мечтой о кавказской и ближневосточной нефти. В пропагандистских документах еще в конце января 1943 г. можно было встретить такие заявления: «Освоение расположенных на Кавказе и в Каспийском море русских нефтяных районов предстоит в ближайшее время… Наша отважная армия создаст предпосылки для того, чтобы наша доля в мировых источниках сырья, в том числе в запасах нефти на земле была бы обеспечена».
* * *
Следует отметить, что германская военная каста, не упускавшая случая поговорить о солдатских добродетелях и делах чести, не только попустительствовала совершению чудовищных преступлений в войне на Востоке, но и сама совершала их — то в роли ведущей, то в роли вспомогательной силы.
О том, что деятельность командования вермахта была преступной, свидетельствуют приказы и инструкции ОКБ по ведению «расовой войны» против СССР и Красной Армии. Они доказывают факт тесного, «товарищеского» сотрудничества военной касты с СС при проведении репрессий мирного населения. Об этом, в частности, свидетельствуют «Руководящие указания по специальным вопросам в дополнение к директиве № 21» от 13 марта 1941 г., «Положение о действиях полиции безопасности и СД в составе сухопутных сил» от 28 апреля 1941 г. и другие документы.
Еще одним доказательством преступного характера действий германского военного командования является приостановка им деятельности военных судов на период операции «Барбаросса», то есть освобождение от юридической ответственности германских офицеров и солдат в случае совершения ими преступных действий (казней, сожжений селений и прочих «коллективных мер насилия») в отношении населения СССР, если оно «окажет хоть какое-то сопротивление германским вооруженным силам» (распоряжения Гитлера «О военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск» от 13 мая 1941 г. и «Руководящие указания о поведении войск в России» от 19 мая 1941 г.).
В начале мая 1941 г., еще до издания этих директив, командование сухопутными силами Германии в одном из подготовленных им проектов аналогичных распоряжений обосновывало необходимость отказа от соблюдения каких бы то ни было норм и правил ведения войны на территории СССР тем, что здесь войскам якобы будет противостоять «особенно опасный и разрушающий всякий порядок элемент из гражданского населения, являющийся носителем еврейско-большевистского мировоззрения».
