В Женеве Херта поселилась у своей подруги, которая на некоторое время уехала в Рим. Ее уютная квартирка находилась в прекрасном районе города, возвышаясь над старой его частью. Время свое она проводила в антикварных магазинах или же бродила бесцельно по улицам, все более поддаваясь беспокойству и отчаянию.
Когда ее приятельница, вдова, возвратилась из своей поездки, от нее не укрылась растерянность Херты. Будучи уже долгое время в хороших отношениях, она попыталась вызвать подругу на откровенный разговор. Но Херта уклонялась от прямых вопросов, как и отказалась от предложенной помощи. Однако та проявила настойчивость.
– Если ты и дальше хочешь быть моей гостьей, – заявила она как-то вечером, – и оставаться моей подругой, то я смогу помочь тебе только в том случае, если ты расскажешь, что тебя гнетет и что случилось.
Наконец Херта уступила ее просьбам и излила свою душу:
– У меня уже давно нет никаких вестей от Ноэля. Видимо, мне надо уехать в Прагу. Лучше я окажусь там вместе с ним в тюрьме, чем буду бесцельно бродить по улицам Женевы.
Впервые после исчезновения Ноэля она произнесла это страшное слово «тюрьма». Почему у нее возникла такая уверенность, она не сказала, но приняла решение собирать чемоданы и ехать в Прагу.
Со времени отъезда Ноэля из Парижа прошло уже два месяца. Младший его брат Герман, архитектор, приехал в Европу для участия в конгрессе архитекторов в Бергамо, после окончания которого собирался в Польшу. Два года тому назад он проехал с группой американских архитекторов по Восточной Европе, чтобы посмотреть, как из руин войны возникают новые здания и города. В Варшаве у него имелись друзья.
Герман заехал накоротке к Херте в Женеву. Сразу же после его отъезда она направилась в Прагу. Они договорились, что он после окончания конгресса заедет в Прагу, чтобы помочь ей в поисках Ноэля. В конце июля он был у нее. Она сняла номер в «Палас-отеле», но поиски пока ничего не дали. Вместе они отправились в полицию.
– Ноэль Филд? – спросили чиновники.
После этого принялись перелистывать многочисленные бумаги, но ничего не обнаружили. Вежливо, с благожелательной улыбкой они заверили, что поиски будут продолжаться.
Херта и Герман не стали обращаться в американское посольство, размещавшееся в старом замке над рекой и напоминавшее клетку для кроликов. Над его крышей развевался, естественно, американский флаг. Позже Герман объяснил, что они поступили так вполне сознательно, полагая, что без официальных протестов и лишнего шума им будет легче добиться освобождения Ноэля из когтей неизвестности.
Через несколько дней Герман отправился в Варшаву, пообещав заехать еще раз в Прагу на обратном пути в надежде еще что-то предпринять. Хотя прошло уже почти три месяца с момента исчезновения Филда, никто, кроме его брата и жены, об этом не знал.
Из Варшавы Герман написал письмо Эльзи, в котором сообщил, что Херта звонила ему 3 августа и просила приехать немедленно. Причину своей просьбы она не сказала.
К лету 1949 года почти все улицы Варшавы были расчищены от завалов и руины домов снесены. Город, однако, производил безрадостное впечатление, если не считать силы воли варшавян, так и не сломленной войной. Но и она стала сдавать, подобно кое-как уцелевшим одиноким строениям, которые рушились на глазах. Несмотря на чистое небо и летнюю жару, город дрожал от новых очистительных акций и преследований, начавших набирать силу. Если Прага при первых признаках опасности ушла в себя и стала холодной и закрытой, то Варшава была охвачена нервной дрожью.
Герман Филд еще выше ростом, нежели его брат, подтянутый, элегантный, не столь легковерный, с чувством высокого самосознания, но не педант, совершил много поездок, увидев вместо знаменитых до войны зданий развалины и еще бездушные и недостроенные сооружения. Его часто сопровождали супруги Циркус – Симон и Елена, которые входили в число руководящих архитекторов польского государственного общества восстановительных работ. Елена, полненькая инициативная женщина, добилась для Германа визы. Но несмотря на многочисленные связи с правительственными кругами, они не смогли ему ничем помочь в поисках Ноэля. Везде, где только Герман пытался наводить справки, он натыкался на глухую стену недоверия.
Герман оставил свою жену Кэт, урожденную англичанку, вместе с двумя детьми в Лондоне. Он сообщил ей, что собирается 22 августа вылететь в Прагу к Херте, а на следующий день – в Лондон. Оттуда они всей семьей отплывут в Америку. Утром 22 августа супруги Циркус подвезли его на своей маленькой автомашине в варшавский аэропорт. В зале ожидания, где царила обычная толчея, они сердечно попрощались, пообещав писать друг другу. Елена помахала ему еще раз рукой, когда Герман направился к пункту таможенного и паспортного контроля. Пройдя в помещение для отлетающих, он должен был сесть на старенький самолет американского производства ДС-3. Продолжительность полета до Праги составляла два часа.
Херта пришла встречать его в пражский аэропорт. Она была близка к нервному срыву, поскольку так ничего и не узнала о Ноэле. Прошло уже три с половиной месяца, но единственное, с чем она постоянно сталкивалась, – неприкрытые уклончивые ответы, а еще сомнения в существовании человека по имени Ноэль Филд. У нее же проявились новые свойства. Одна из ее американских подруг, которая знала, что она находится в Праге, захотела навестить ее в «Палас-отеле». Херта из гостиницы ушла, но оставила записку, где ее можно найти. Подруга удивилась, но нашла Херту и пригласила ее пообедать. Херта отказалась, объяснив Доротее Джонс:
– Я не могу долго с тобой говорить, мне пора в постель. У нас все в порядке, Ноэль чувствует себя хорошо. Я наверняка его найду.
К сказанному она ничего не добавила.
Когда объявили о прибытии самолета из Варшавы, Херта встала у стеклянной двери, через которую был виден пункт таможенного контроля пассажиров. С нетерпением вглядывалась она в лица каждого выходившего оттуда. Поскольку в помещении никого не осталось, Херта спросила у проходившего мимо сотрудника аэропорта, будут ли еще пассажиры с варшавского самолета. Но больше никто не появился. Она уговорила руководство аэропорта проверить список пассажиров. Однако Герман Филд среди них не значился. Из опрошенных пассажиров некоторые вспомнили высокого худощавого американца в зале ожидания, другие утверждали, что он даже сел в самолет. Полет проходил без помех, и никто не заметил ничего необычного… Так что Герман исчез бесследно, как и его брат, будто бы растворившись в воздухе.
Предпринять что-либо Херта не могла. В тот день других самолетов из Варшавы не ожидалось. Она позвонила в его гостиницу в Варшаве, где ей подтвердили, что он забрал свои вещи и выехал, как и собирался. Тем не менее Херта прождала в аэропорту еще несколько часов. На следующий день она написала его жене Кэт, что он в Праге не появился. Она могла позвонить в Лондон, но делать этого не стала.
Кэт Торникрофт Филд, довольная жизнью англичанка с пухленькими щечками, не относилась к числу женщин, подверженных страху перед катастрофами и кошмарами. В тот же день, когда она получила письмо от Херты, что Германа не оказалось на варшавском самолете, Кэт отправилась к самолету, на котором он должен был бы прилететь из Праги. После проверки ей сказали, что он к вылету самолета не появился, но и об отказе от полета не заявлял и билет не сдавал. Об изменении своих планов он ей обязательно бы сообщил. Тогда она решительно отправилась в американское посольство и заявила, что Герман Филд пропал в одной из коммунистических стран.
