– Джим, – сказал я, – если ни один род войск не хочет этим заниматься, тогда займется наша комиссия. Но тогда придется закупить самолеты и принять на службу пилотов. Деньги на это должен дать конгресс, когда узнает, что у нас нет системы контроля в этой области.
Форрестол сразу же понял, куда я клоню. Мы отправились с ним к статс-секретарю Ройяллу, чтобы вместе пообедать и обсудить этот вопрос.
15 сентября мы встретились снова, а на следующий день генерал Дуайт Эйзенхауэр отдал распоряжение генералу Карлу Шпаатцу и командующему военно-воздушными силами составить программу с целью «определения времени и места мощных воздушных взрывов в любой точке земного шара и уточнения, имеют ли они ядерное происхождение».
Детали созданной системы контроля и наблюдения за воздушным пространством около десяти лет держались в секрете – вплоть до проведения совместно с Советским Союзом конференции о прекращении ядерных взрывов в 1958 году. А тогда, в 1947-м, мы располагали только некоторыми данными о первом взрыве в Аламогордо в 1943 году и двух взрывах на Бикини в 1946 году. Уже в то время были произведены замеры воздуха на различных расстояниях от эпицентра взрывов, но сделать каких-либо выводов по ним было нельзя. Поэтому была предпринята попытка провести контроль за взрывом, запланированным на весну 1948 года вблизи Эниветока, чтобы разработать методику проведения атомных взрывов.
В период рождественских каникул 1947-1948 годов ко мне пришли два офицера военно-воздушных сил и сообщили о нехватке у них средств для приобретения необходимого инструментария по программе. Недоставало порядка миллиона долларов, а некоторые заказы нужно было сделать немедленно, чтобы продукцию изготовить вовремя. Поскольку дорог был каждый день, а до возвращения всех членов комиссии с каникул нельзя было провести ее заседание, я согласился выдать личные деньги. Заседание комиссии состоялось 6 января, на котором было – к моему облегчению – принято решение о выделении необходимых средств из бюджета.
Серия опытов под кодовым названием «Зандстоун» (песчаник) была проведена на Тихом океане на атолловых островах (Маршалловы острова). В результате было установлено, что атомный взрыв можно обнаружить не только на земле, но и в атмосфере, причем без особых трудностей.
Но даже и после этого многие специалисты считали, что в этом нет особой необходимости. Еще в июне 1949 года подкомиссия по атомной энергии объединенного совета по вопросам исследований и развития министерства обороны придерживалась мнения, что средства, которые потребуются на программу контроля, можно с большей пользой использовать на другие цели.
Однако в том же году, 3 сентября, произошло событие, которое показало, что средства, израсходованные на эту программу, истрачены не зря. Бывший президент Трумэн написал по этому поводу следующее:
«…Один из самолетов дальнего контроля взял пробу воздуха, которая оказалась явно радиоактивной. Тогда была запущена на полные обороты вся система контроля. Облако с подозрительной субстанцией американские самолеты преследовали от северных районов Тихого океана до Британских островов, где к ним присоединились и английские самолеты. Центральное разведывательное управление с самого начала держало меня в курсе дела».
Было довольно трудно доказать, что это – не ошибка нашей системы контроля и наблюдения, ведь успех советской стороны был весьма неожиданным. Результаты замеров воздуха несколько раз перепроверили, и 21 сентября президенту доложили, что без всякого сомнения в азиатской части Советского Союза в период с 26-го по 29 августа произведен атомный взрыв. 23 сентября президент сообщил о случившемся кабинету министров и сделал заявление:
«По моему глубокому убеждению, американский народ имеет право получать исчерпывающую информацию о всех событиях в области атомной энергии, поскольку это связано с требованиями национальной безопасности.
Мы располагаем необходимыми данными, что несколько недель тому назад в Советском Союзе был произведен атомный взрыв. С тех пор как человек впервые высвободил атомную энергию, следовало ожидать, что и другие государства со временем будут в состоянии использовать эту энергию в своих целях.
С возможностью такого развития событий мы постоянно считались.
Еще четыре года назад я указывал, что практически – по общим взглядам ученых – основные теоретические положения, на которых основывается это открытие, широко известны. Существует мнение, что научные исследования за рубежом рано или поздно достигнут нашего уровня знаний…
Недавнее событие показывает – если в таком утверждении еще имеется надобность: необходимо создать эффективный и строго соблюдаемый международный контроль за атомной энергией, который будет поддерживать американское правительство и огромное большинство членов Организации Объединенных Наций».
Даже после того, как мы обнаружили первый атомный взрыв (подчеркиваю, первый, установленный нами) в Советском Союзе, имелись еще скептики, считавшие, что это был не подрыв атомной бомбы, а скорее всего, что-то непредвиденное в ходе испытаний этой опасной материи. Отголоски такого восприятия отражены и в выступлении президента, который говорил не об испытании ядерного оружия, а об атомном взрыве.
С различных сторон раздавались голоса о необходимости приостановить программу дальнего контроля за атмосферой. Было даже отдано распоряжение об аннулировании заказов на оборудование и инструменты, которое удалось с большим трудом отменить, чтобы суметь закончить проведение анализа продуктов распада первого советского атомного взрыва.
О последующих атомных взрывах в России мы сообщали немедленно. Когда осуществлялось несколько взрывов подряд, мы говорили о проведении серии испытаний, не вдаваясь в подробности отдельных экспериментов.
Яркой и впечатляющей демонстрацией способности регистрации удаленных ядерных взрывов явилось обнаружение в Вашингтоне взрывов в Тихом океане. Нам удалось зафиксировать не только взрывную волну, хоть и сильно ослабленную, но и воспроизвести грохот самого взрыва на Бикини в 1954 году. А ведь это испытание термоядерной бомбы происходило на удалении в несколько тысяч километров!
Можно задним числом представить себе, как бы пошло дальнейшее развитие событий, если бы в 1949 году не была создана система контроля за атмосферой. Мы не знали бы тогда об успехах, достигнутых Советским Союзом, и не приняли бы решительных мер по созданию термоядерного оружия. Для поддержания нашего военного превосходства необходимо было иметь более мощную бомбу, коль скоро русские сумели создать атомную, исходя из принципа расщепления ядра. Но эта задача могла быть невыполненной, учитывая сильное противодействие нашим усилиям, о чем я говорил выше. Если бы победили наши противники, Соединенные Штаты безнадежно отстали бы в гонке вооружений, поскольку русские уже в 1953 году создали термоядерное оружие, намного мощнее и опустошительнее всего того, чем располагали мы.
Конечно, можно только предполагать, как развернулись бы дальнейшие события в подобном случае. Опыт истории показывает, что вряд ли коммунисты отказались бы от угрозы использования и даже применения этого мощного оружия. Не стоит говорить о том, что такое положение дел оказало бы деморализирующее воздействие на так называемые нейтральные страны и государства, не входящие в военно-политические блоки. Мы неминуемо оказались бы перед выбором: компромисс, попытка умиротворения, капитуляция или же война. Решение, принятое в 1947 году о создании системы обнаружения атомных взрывов, исходя из контроля атмосферы, оказалось правильным и имело гораздо большее значение, чем мы тогда предполагали.
