Президент также постоянно возвращался к вопросу о стоимости нашего военного присутствия. Он отметил, что стоимость дополнительных подкреплений, которые запрашивал Маккристал, составляет около 30 миллиардов долларов, однако, если «заморозить» все допустимые внутренние расходы, получается сэкономить всего 5 миллиардов; если урезать оставшиеся внутренние расходы на 5 процентов, мы сэкономим 10 миллиардов. Если война продолжится «еще восемь – десять лет», сказал Обама, она обойдется казне в 800 миллиардов долларов. Государство не может позволить себе такие траты, учитывая экономический кризис. С доводами президента сложно было не согласиться – расходы на войну и вправду выглядели астрономическими.
К пятому заседанию СНБ, в пятницу, 9 октября, наступила относительная ясность по ключевым вопросам. Панетта охарактеризовал общую картину простыми словами: «Мы не можем уйти и не можем принять статус-кво». По мнению президента, мы достигли «приблизительного согласия» по этому вопросу, а также сумели договориться, что реально с точки зрения борьбы с талибами; пришли к выводу, что разумно измерять безопасность населения успехами в борьбе с повстанцами, а не подсчетом уничтоженных талибов; что базовая стратегия «чернильных кругов» оправдана – на всю страну наших текущих ресурсов не хватит, поэтому следует придерживаться исключительно ключевых областей.
Затем Обама сформулировал новый перечень вопросов. В каких отношениях интересы афганского правительства соответствуют нашим собственным? Как мы можем ускорить подготовку афганской армии, с тем чтобы организовать вывод собственных войск в разумные сроки? Как нам перейти от «зачисток» занятых талибами районов к передаче ответственности за обеспечение безопасности этих территорий самим афганцам? Есть ли у нас стратегия реинтеграции талибов? Каковы графики достижения целей и как мы координируем усилия? Если мы решим не размещать наши войска по всей стране, на каких основаниях будут выбираться ключевые области и населенные пункты для защиты? Как мы намерены преодолеть нежелание пакистанцев мириться с увеличением численности американских войск? Я подумал, что поставленные вопросы сами по себе знаменуют прогресс в наших обсуждениях. Полагая, видимо, что президент склоняется к утверждению выделения дополнительных подкреплений, Байден поспешил вставить: «А если через год выяснится, что это не сработало? Что будем делать тогда? Вы же увеличиваете шансы на поражение!»
Около восьми часов вечера той же пятницы, когда я дома уплетал свою порцию жареного цыпленка из KFC, президент позвонил и сказал: «Мне действительно нужен ваш совет относительно положения дел в Афганистане. Я рассчитываю на вас». А чуть ранее на неделе Байден во время заседания в Ситуационном центре наклонился ко мне и прошептал на ухо: «Будьте очень осторожны с рекомендациями президенту, потому что он сделает так, как вы скажете». Все выходные я размышлял, что же мне сказать Обаме.
Когда 13 октября мы с президентом встретились наедине в Овальном кабинете, я сказал, что много думал после его звонка и подготовил служебную записку с изложением своих мыслей на сей счет. Он широко улыбнулся, протянул руку над блюдом с яблоками на журнальном столике и спросил: «И каким будет решение?» Признаться, я сомневался в своем совете, но, так или иначе, одно из важнейших решений президентства Обамы в значительной степени основано на моих рекомендациях.
В записке я указал, что афганские талибы и «Аль-Каида» сегодня существуют в симбиозе, «каждый получает прибыль от успехов другого и купается в славе другого, как в самом Афганистане, так и за его пределами». «Аль-Каида» явно убеждена, что победа талибов над Соединенными Штатами в Афганистане будет иметь громадное стратегическое значение для всех террористов.
«Поскольку «Аль-Каида» находится под сильным давлением и в немалой степени зависит от других экстремистских группировок, успех этих других групп – прежде всего талибов – значительно укрепит среди мусульманского мира и за его пределами убеждение, что эти группы (в том числе «Аль-Каида») действуют по воле Бога и победа рано или поздно останется за ними. Афганистан и граничащий с Пакистаном район отличает от Сомали, Йемена и прочих потенциальных убежищ террористов то обстоятельство, что здесь находится центр экстремистского джихадизма; это место, где афганские мусульмане и их единоверцы из-за рубежа побеждают сверхдержаву и, по их мнению, заставляют ее напрягать последние силы… Успех талибов, захват и удержание части афганской территории, противостояние объединенным подразделениям нескольких современных западных армий (в первую очередь США) – пока события развиваются именно так – резко усилят экстремистскую мусульманскую мифологию и еще сильнее запутают общественное мнение относительно того, кто выигрывает, а кто проигрывает».
Я указал, что все три варианта, которые мы обсуждаем, «обречены на провал или уже провалились». Контртеррористические операции сугубо против «Аль-Каиды» невозможны без значительного военного присутствия США в Афганистане и без надлежащим образом организованного сбора разведывательных данных. «Мы пытались бороться с терроризмом дистанционно в 1990-х годах, и это привело нас к событиям одиннадцатого сентября». Байденовский «контртерроризм плюс» (или «противопартизанский минус») – то, чем мы занимаемся с 2004 года, и «все видят, что результаты не слишком велики». Вариант «полностью обеспеченных ресурсами противопартизанских операций» очень похож «по своей амбициозности» на национально-государственное строительство и потребует столько войск, времени и денег, сколько мало кто в Соединенных Штатах или на Западе в целом готов предоставить.
Основные цели и приоритеты, одобренные Обамой в марте, безусловно остаются в силе, подчеркнул я, и об этом следует постоянно напоминать. Тем не менее мы должны сузить нашу миссию и приложить все усилия к налаживанию коммуникаций с афганцами. Мы не можем всерьез надеяться на полную ликвидацию талибов, поскольку ныне они являются элементом политической структуры Афганистана. Но мы можем ослабить и подорвать их военный потенциал, лишить их возможности контролировать крупные населенные пункты, можем и должны оказывать на них давление на территории вдоль пакистанской границы. Мы должны снизить их активность и уровень насилия до показателей 2004 года или близких к тому. Я рекомендовал сосредоточить американские военные силы на юге и востоке и поручить нашим союзникам контроль севера и запада. Наши военные усилия следует направить на стабилизацию ситуации в Афганистане и на то, чтобы выиграть время для подготовки афганских сил безопасности, в рядах которых, несмотря на множество недостатков, хватает мужественных бойцов – многие из них были готовы умереть (и умирали) в боях с талибами. Мы должны «тихо и без суеты положить под сукно все планы по созданию сильного и полноценного центрального правительства в Афганистане». Нам нужно, утверждал я, центральное правительство, где будут эффективные ключевые министерства – обороны, внутренних дел, финансов, образования, развития сельских районов. На данный момент этого достаточно. Мы должны помочь создать своего рода правительство «национального единства» или использовать аналогичные методы, чтобы придать администрации Карзая хотя бы толику легитимности в глазах афганского народа. И также мы должны покончить с коррупцией. «Нашим детям не стоит умирать ради того, чтобы коррумпированные афганские чиновники продолжали набивать свои карманы».
