В конце 2008 года наша стратегическая система ПРО состояла из двадцати трех ракет-перехватчиков шахтного (наземного) базирования (ПШБ) в Форт-Грили на Аляске и еще четырех на авиабазе Ванденберг в Калифорнии. К концу 2010 финансового года планировалось довести количество противоракет до тридцати. Разработчики и сотрудники программы ПРО утверждали, что эти перехватчики могут выполнить ограниченную задачу – сбить одну или несколько ракет, нацеленных на США. Когда я стал министром обороны, президент передал мне, как раньше передавал министру Рамсфелду, полномочия по запуску перехватчиков на тот случай, если при ракетной атаке США будет некогда получать его разрешение.
Такова была ситуация, когда я рекомендовал Бушу, через несколько дней после вступления в должность, выйти на поляков и чехов с предложением о совместном управлении третьей «базой» ПШБ, которая будет размещена на их территории: радарная станция в Чехии и десять ракет-перехватчиков шахтного базирования в Польше. Обе страны проявили интерес к этим компонентам системы противоракетной обороны. С нашей стороны инициатива основывалась прежде всего на стремлении защитить США (и ряд областей Европы) от иранских баллистических ракет, угроза запуска которых постоянно возрастала.
Как я писал выше, к концу 2008 года становилось все очевиднее, что политическая оппозиция размещению радара в Чехии помешает строительству станции ПРО. Польша согласилась разместить у себя ракеты-перехватчики сразу после российского вторжения в Грузию, хотя перед этим сомневалась больше года, но «аппетит» поляков в отношении американских гарантий безопасности, которые выходили за рамки обязательств, предусмотренных членством в НАТО, а также другие разногласия завели переговоры в тупик. К тому времени, когда Обама вступил в должность президента, было понятно, что наша инициатива теряет шансы как в Польше, так и в Чехии, и даже если получится чего-то добиться, политические споры затянутся на много лет, сделав бессмысленными все соображения оперативной тактической целесообразности.
Альтернативный подход к системе противоракетной обороны в Европе был предложен в середине 2009 года Пентагоном (а не Белым домом, как утверждалось позднее). Новая оценка разведкой возможностей иранской ракетной программы, опубликованная в феврале 2009 года, заставила министерство обороны переосмыслить свои приоритеты. Из доклада следовало, что ракеты дальнего радиуса действия Иран вопреки нашим ожиданиям практически не совершенствует, зато иранские ракеты малой и средней дальности, способные поражать наши войска и объекты в Европе и на Ближнем Востоке, представляют реальную угрозу; им уделяется повышенное внимание, и ведутся активные разработки. В докладе говорилось, что Иран может почти одновременно запустить от пятидесяти до семидесяти ракет меньшей дальности. Эти выводы вынудили нас серьезно задуматься над нашей текущей стратегией ПРО, которая ориентировалась в первую очередь на защиту территории США – а не Европы – от иранских ракет дальнего радиуса действия, запускаемых по одной или парно за раз. Похоже, иранцы отказались от создания МБР, по крайней мере в ближайшей перспективе. И десять перехватчиков в Польше в лучшем случае защищали лишь от нескольких иранских ракет. Третья «база» ПШБ попросту не справится с единомоментным запуском десятков ракет меньшей дальности.
Весной 2009 года генерал Картрайт проинформировал меня о технологических достижениях последних двух лет, связанных с ракетами морского базирования «Стэндард-3» (SM-3), и о возможности их использования в качестве альтернативы перехватчикам шахтного базирования для противоракетной обороны. Новые, более совершенные модификации SM-3 первоначально разрабатывались для защиты наших кораблей от вражеских самолетов и баллистических ракет меньшей дальности, устанавливались на многие американские военные корабли и прошли успешное боевое крещение при уничтожении сошедшего с орбиты американского спутника (это было при администрации Буша). Вообще-то официально новые SM-3 еще числились в разработке, но прототипы выдержали восемь успешных испытаний, и считалось, что данные прототипы вполне способны перехватывать баллистические ракеты малой и средней дальности, ни в чем не уступая ПШБ. Вдобавок благодаря меньшим затратам на производство SM-3 можно было изготавливать и ставить на боевое дежурство в больших количествах, чем «наземные» противоракеты.
Также наши исследователи добились технологических успехов в разработке элементов слежения воздушного, космического и наземного базирования, которые значительно превосходили своими возможностями стационарную РЛС, первоначально планировавшуюся к развертыванию в Чехии. Новые элементы не только обеспечивали интеграцию нашей системы с системами раннего оповещения и предупреждения стран-партнеров, но и позволяли более эффективно использовать радары, разбросанные по всему миру, в том числе модернизированные станции времен «холодной войны». Картрайт, бывший глава Стратегического командования, горячо ратовал за новый подход, ценность которого подтвердили предварительные выводы Обзорного доклада по программе ПРО; работа над докладом была начата по инициативе Пентагона в марте 2009 года.
На основании всей имеющейся информации руководство национальной безопасности США, равно военное и гражданское, пришло к выводу о необходимости скорректировать приоритеты: мы совместно с союзниками и партнерами должны развивать региональную «архитектуру сдерживания», реализовывать «поэтапный адаптивный» (или эволюционный) подход к противоракетной обороне в каждом регионе, с учетом угроз и обстоятельств, уникальных для данного региона; и поскольку, как было сформулировано, общемировой спрос на системы ПРО в течение следующего десятилетия может превысить предложение, то следует добиваться мобильности, чтобы элементы ПРО не составило труда перемещать из региона в регион при возникновении такой потребности.
Независимо от выводов и оценок при подготовке бюджета на 2010 финансовый год я решил сократить несколько глобальных, затратных и неудачных программ противоракетной обороны наподобие лазеров воздушного базирования и кинетических перехватчиков (об этом говорилось ранее). В то же время я был твердо намерен сохранить противоракеты шахтного базирования на Аляске и в Калифорнии, остановившись на тридцати ракетах, и не увеличивать их количество до сорока четырех, как предлагалось; кроме того, были даны распоряжения продолжать исследования, разработку и испытания системы ПРО, предназначенной для противодействия МБР дальнего радиуса действия, которыми располагали Иран и Северная Корея. (Я также отменил строительство второго комплекса шахт для ПШБ в Форт-Грили, но, побывав там несколько месяцев спустя и увидев воочию, насколько близко оно к завершению, поправил сам себя и утвердил достройку. Повторюсь, я не эксперт, но всегда готов прислушаться к мнению экспертов.) Еще в соответствии с новой стратегией региональной противоракетной обороны я выделил значительные бюджетные средства на ускорение производства ракет-перехватчиков SM-3, равно как и других «региональных» элементов ПРО. И согласился профинансировать модернизацию систем ПРО еще шести эсминцев.
Я стремился увеличить наши возможности ПРО как можно быстрее, чтобы защитить американские войска в районах их развертывания и наших союзников. Несколько раз в период с мая по июль мы информировали конгресс о состоянии дел и в целом удостоились одобрения конгрессменов. Возражения вызвали разве что мои решения отменить ряд крупных – и очевидно неэффективных – исследовательских программ.
