Как бы там ни было, вопросы о ценностях возникают. То есть сама концепция ценностей вполне приемлема, но необходимо понять, почему именно эти ценности выбраны в качестве ориентиров, а не другие, почему отбор шел именно в этом направлении, какие критерии лежали в его основе.
Выше мы отмечали, что в рамках своей идеологической работы Путин — сам либо через свою команду, через администрацию, — старается решать, пусть и с большими ошибками и перегибами, серьезнейшую проблему: уничижительное отношение россиян к себе. Все плохо, мы все делаем не так, страна в загоне — хотя на самом деле Россия, скажем так, далеко не последняя страна мира по своим достижениям, от технических и военных до спортивных и культурных. Заткнуть за пояс мы способны очень многих. Но россияне тяготеют к самокритике, притом в исключительных масштабах.
В последние годы эта критичность — «да что с нас взять», «мы ничего не можем», «ну извините, это Россия», — была основной линией и в публицистике, и в телевидении, и на радио, и в художественных фильмах. Сейчас в политике появились люди, которые стали ломать эту парадигму, и Путин теперь ведет себя более сдержанно. Обратите внимание — он стал гораздо меньше защищаться. Даже когда на него нападают, он тихо и размеренно, без надрыва объясняет свою позицию. Еще несколько лет назад он горячился, волновался — вспомните Мюнхенскую речь, — а сейчас успокоился.
Патриотизм действительно удалось разбудить — все эти «Россия, вперед!» и «Нас не догонят», казалось бы, несерьезные мелочи, в сумме дают значительный эффект. Появилось множество людей в футболках и кепках с символикой России, чего еще пять-семь лет назад невозможно было представить. Олимпиада, о которой Путин говорил, что она призвана встряхнуть страну, действительно ее встряхнула — давно мы не видели такого массового энтузиазма по поводу каждой медали. И если все это сложить, можно увидеть направленность на создание чего-то, что объединяло бы людей.
Советский Союз был самодостаточной страной, отдельной цивилизацией, которой не нужно интегрироваться ни в Запад, ни в Восток, потому что она сама по себе играет достаточно заметную роль для человечества. Маяковский писал: «У советских собственная гордость». Сейчас мы возвращаемся к этому ощущению. В России формируется отдельная система ценностей, которая, правда, пока скорее отталкивается от чего-то — и от того же Советского Союза, и от Запада, — чем предлагает нечто свое, но, тем не менее, это тоже один из путей создать комплексное мировоззрение, причем довольно быстрый.
Один из авторов этой книги, долгое время проживающий в США, может на собственном опыте сказать, что сейчас стало не то чтобы модно, но по крайней мере, выражаясь молодежным языком, прикольно быть русским за границей. А ведь еще несколько лет назад русские пытались скрывать свою национальную принадлежность, стеснялись громко говорить по-русски, не общались друг с другом. Теперь же довольно много наших соотечественников и в Америке, и в Западной Европе собираются в русских клубах и ресторанах, громко поддерживают русских спортсменов на соревнованиях — и это абсолютно нормально.
Русские в этом смысле отчасти начинают напоминать англичан XIX века или американцев XX-го — да, это мы, мы самодостаточны, мы чувствуем себя уверенно в любой части земного шара. Тем более что русские туристы стали ездить по всему миру. Это, конечно, очень небольшая часть российского общества и далеко не всегда лучшая его часть, но тем не менее у этих людей есть деньги, они не попрошайки, они платят за себя. И в этом смысле ощущение себя в мире у россиян стало меняться.
Интересно, что обычно именно русские, переезжая жить в другие страны, очень долго, а то и всю жизнь чувствуют себя в той или иной степени чужими в новой социальной среде. Даже если эта среда исключительно гостеприимная и доброжелательная. Что-то есть в нашем традиционном национальном менталитете и характере, воспитании и восприятии мира, что мешает нам глубоко интегрироваться в другую культуру. Нет, наверное, больше ни одного народа, представителям которого было бы так трудно и психологически тяжело это делать. Даже китайцы или арабы, похоже, адаптируются сегодня гораздо быстрее.
Это старая проблема русской эмиграции. Конечно, дети эмигрантов сразу становятся европейцами или американцами и смотрят на родителей, остающихся этакими «совками», с некоторой иронией и высокомерием. Однако интересно и то, что в последнее время это качество россиян перестает проявляться — люди, приехавшие из России в другие страны жить или работать, все легче и легче адаптируются к новым условиям. Новые поколения россиян становятся все более открытыми к другим культурам и традициям, нравам и мировоззрению. Это видно невооруженным глазом. Забегая вперед, можно сказать, что, пожалуй, именно некая, если можно так сказать, космополитичность россиян, начавшая набирать силу после распада СССР, становится одной из проблем, которые волнуют сегодня российское руководство.
Одновременно идет определенная девальвация — пожалуй, не совсем справедливая — Запада, западного образа жизни, западной демократии. Наверняка это разочарование впоследствии сменится более реалистичным пониманием, маятник качнется в обратную сторону, но Россия, бесспорно, сегодня чувствует себя гораздо увереннее именно в плане самоощущения. Не с точки зрения экономики — экономика в плохом состоянии; и не с точки зрения политики — ее нет, за исключением одного политика, который рулит всем; и не внешней политики, которая по большому счету не слишком успешна, — а с точки зрения психологии.
Если посмотреть данные социологических опросов, проведенных за последнее время, можно увидеть, то самоощущение россиян резко повысилось — люди в большинстве своем считают, что живут в стране сравнительно успешной, достаточно богатой и относительно благоустроенной. Это огромный сдвиг. Появился оптимизм. Чем-то он напоминает ситуацию второй половины 20-х годов XX века, когда Россия поймала драйв.
Последние три года Путин пытается, пусть грубо, с ошибками, раздражая как либеральную, так и ультранационалистическую часть российского общества, внедрить этот драйв в голову среднего россиянина, заставить его уважать свою страну не только потому, что она экономически успешна и обладает огромной армией, а в первую очередь потому, что это общество «своих», людей, которые думают более-менее одинаково. А для человека, повторим, всегда очень важно иметь вокруг тех, кто может ему сопереживать, кто оценивает жизнь примерно по тем же критериям, что и он сам. Тогда он чувствует себя в безопасности.
Пожалуй, переломным моментом стало то, как два года назад Россия действовала во время наводнения на Дальнем Востоке. Страна восприняла эту катастрофу как национальную. И Путин, который постоянно летал из Москвы на Дальний Восток и обратно, сыграл объединяющую роль. Он демонстрировал, что это проблема всей страны: если Дальний Восток залило, то плохо всем, а если мы решим эту задачу, то всем будет хорошо.
Сегодня россияне чувствуют себя в своей стране большинством — при том что еще совсем недавно Россия была страной огромного количества меньшинств. Это тоже нормально — чувствовать себя меньшинством, — плохо, когда нет ничего общего, а только различия: богатые, бедные, кавказцы, русские, москвичи, провинциалы, молодые, старые, среднего возраста, хорошая работа, плохая работа, с машиной, без машины… Сейчас между всеми этими людьми возникла связь.
