Вот с этого момента и начинается внутреннее разложение. «Да, я на должности, но я же должен что-то кушать!» «Нет, мы все понимаем, но мы же умеем договариваться!» Выяснилось, что договариваться вполне можно. Таким образом, если поначалу Путину было необходимо очистить судебное сообщество от давления олигархов и неправедных денег, то потом стало необходимо очистить его от давления той части кремлевской администрации, которая решила, что это их личный маленький бизнес, позволяющий неплохо жить, а вместе с ними – и от судей, начавших откровенно путать решения.
С приходом Медведева на пост президента случилось то, что должно было случиться. Дмитрий Анатольевич, сам будучи юристом и хорошо зная практику судебной работы, начал с того, что провел чистку в рядах судебного корпуса и принял ряд постановлений, назначив в разнообразные судебные структуры молодых талантливых людей, которые должны были побороться со сложившимся положением вещей, а главное, резко ограничил влияние администрации президента на судебные решения. Ряд людей, занимавшихся в администрации этим вопросом, оказались отстранены от должности, а кроме того, изменилась сама структура работы судов.
Арбитражные суды становились все более независимыми. Удивительно, но даже после этого многие местные власти, в частности, московские, считали, что надо продолжать искать общий язык, и искали его всеми возможными методами. Умельцы начинали с примитивных предложений подружиться и заканчивали прямыми попытками подкупа, искренне недоумевая, когда у них ничего не получалось.
Фактически телефонное право начало работать в России давным-давно, в незапамятные времена – задолго до изобретения телефона, – но изменения, произошедшие в кремлевской администрации, привели к тому, что телефонное право начало давать сбои. Надо сказать, что представления Юрия Михайловича Лужкова о справедливости оказались в тот момент подорванными окончательно. Человек, не проигравший ни одного суда в Москве, хотя судился налево и направо, вдруг, не успев потерять свою должность, потерпел очень болезненное поражение от кремлевского изгоя Бориса Немцова. Неожиданно стало ясно, что федеральная власть ненавидит Лужкова, пожалуй, даже похлеще, чем Немцова. А это уже совсем не шутки.
Лужков, кстати, долго не мог поверить, что за него взялись всерьез. Вспоминаю историю, которую я услышал когда-то от Бориса Абрамовича Березовского, в то время уже жившего в Лондоне. Анализируя свое прошлое, он сказал: «Когда мне угрожали, я смеялся. Но когда у меня на даче отключили свет, я понял, что это уже серьезно и надо бежать». Полагаю, что лишь когда Юрию Михайловичу, занявшему после своей отставки пост декана факультета управления крупными городами в Международном университете в Москве с символической зарплатой в один рубль, сказали: «А что это вы за рубль собираетесь работать?» – и оштрафовали университет за нарушение трудового законодательства, он вспомнил заветы Березовского и осознал, что дело серьезно – власть уже устала делать намеки и дала команду «фас». Впрочем, позицию первых лиц государства тоже можно было понять.
Конечно, система по-прежнему дает сбой, когда речь идет о регионах, и ясно, что где-нибудь в районе краснодарской станицы Кущевская суды принимали те решения, которые курировались бандами. Вряд ли у них была возможность сопротивляться – все-таки судьи ходят по земле, а не летают по воздуху, и на них в самом деле может оказываться давление, на них совершают покушения, их убивают. Но сейчас власть делает очень многое для того, чтобы суды были реально независимыми – это и повышение уровня материального благополучия, и снабжение судебных органов, и зарплата судей, и защита судей. Поэтому здесь можно уверенно говорить о принципиальных изменениях к лучшему. При этом нельзя не отметить и роль заседаний судебных пленумов, рекомендации которых фактически приравниваются к законам, дающим возможность трактовки.
Но как бы то ни было, именно судебная система была, пожалуй, самой важной в процессе ухода от социалистической системы распределения и становления современной российской системы кормления на должности. Потому что именно суды могли бы сказать: «Нет, ребята, мы понимаем, что вам охота на кормление забрать и этот заводик, но все-таки он принадлежит Петру Петровичу Петрову и отобрать его будет некорректно. Так делать нельзя». Но и здесь чиновникам удавалось показать, кто прав. Потому что, когда за тобой стоит вся финансовая мощь государства, твои судебные издержки становятся ничтожными, а бизнесмену все время надо платить. А следовательно, сам факт втягивания в судебные тяжбы с любой государственной структурой всегда означает для компании колоссальные потери вплоть до разорения и при этом не несет никакой реальной угрозы ни государственной структуре, ни чиновникам.
Появившаяся в последнее время надежда на то, что систему кормления удастся в конечном итоге побороть, связана, в частности, с теми улучшениями судебной системы, которые мы наблюдаем. Но так как не существует государственных структур, оторванных от общества – они все глубоко интегрированы, – то наивно было бы думать, что можно найти «главное звено, ухватившись за которое, можно вытащить всю цепь». Ленинская формулировка в данном случае, к сожалению, не работает. Здесь необходимо будет хвататься одновременно за несколько проблем. И одним из основных звеньев, которые скрепляют опутывающую нашу страну удавку – удавку местничества и кормления на должности, – является колоссальная ложь и фальшь в том, что касается реальных затрат и издержек государственных органов.
Глава 5
Город Брянск захлестнула волна народного возмущения. На пешеходном переходе, который был отмечен соответствующим знаком – «зебра» на асфальте, правда, была не видна, так как шли ремонтные работы, – под колеса автомобиля попали мама и дочка. Трехлетняя девочка погибла на месте. Женщина, управлявшая автомобилем, не пыталась скрыться с места происшествия, старалась оказать хоть какую-то медицинскую помощь, но все было уже бесполезно – ребенок был мертв. Конечно, моментально поползли слухи, что виновница аварии уйдет от ответственности, выяснилось, что у нее уже было четыре штрафа за превышение скорости, тут же кто-то стал говорить, что то ли у нее родственники в прокуратуре, то ли она сама работала в ГИБДД. Хотя, наверное, если бы она сама там работала, вряд ли у нее были бы четыре привода за превышение скорости – обычно все-таки «рука руку моет». Но народ не думал. Народ негодовал.
Говорили чуть ли не о необходимости суда Линча, требовали немедленно выдать эту женщину, мечтали порвать ее на части. Говорят, она оставила какие-то глупые сообщения в социальных сетях, за что ее возненавидели еще больше. История чуть не закончилась трагически, хотя уголовное дело было завершено через два часа после наезда и никто не пытался уйти от ответственности. Да и, честно говоря, вина женщины не кажется настолько уж очевидной. Мама с ребенком переходили достаточно широкий проспект – три полосы в одну сторону и три в другую, – лавируя между движущимся транспортом, обойдя автобус справа, а не так, как его полагается обходить по правилам дорожного движения, и несчастная женщина, которая всю жизнь теперь будет нести на себе груз причастности к убийству ребенка, даже не затормозила, потому что, судя по всему, попросту не видела, да и не могла видеть маму с девочкой на своем пути.
