– Геннадий Николаевич, зачем вы идете в Думу? Очевидно, что председателем вам не быть, станете рядовым депутатом, будете сидеть среди тех, к кому тяжело испытывать хоть какое-то уважение. Ваши возможности станут еще меньше.
– Я человек прагматичный. Мы выстроили систему, мы видим, как сделать поворот в сторону социального государства. Нашу концепцию я показал президенту, мы проведем в январе еще один общероссийский круглый стол, и она официально будет внесена в высший государственный совет, куда входят губернаторы. Интереснейший материал собран, и все это бросать, кому-то отдавать? Нет, мы сами будем доводить. У меня есть определенные обязательства перед избирателями. У нас уже 80 тысяч членов партии. Мы же родились не на один день. Нам надо партию развивать. На левом центре мы скоро будем самой массовой партией.
– В деловых кругах и в политической элите очень много рассуждают о том, что страна повернула от демократического пути развития пока к неясному. Боятся сформулировать, но и жить боятся. Как вы видите с Охотного Ряда, есть ли изменения в курсе корабля?
– Сегодня все говорят о Ходорковском… У меня несколько лет назад убили моего друга в Питере, Дмитрия Николаевича Филиппова. До сих пор под подозрением находится Юрий Шутов. Это, по-моему, единственный заключенный, кто сидит в КПЗ то ли четыре года, то ли пять лет уже. Таких, по-моему, больше нет.
– В России все может быть…
– Его подозревают… Ну слушайте, как можно столько лет подозревать! Я хочу, чтобы нашли убийцу моего друга, человека, который мог стать и губернатором Питера, очень Уважаемого и почитаемого. Кто об этом говорит? Никто. Стоило арестовать Ходорковского, заговорили не только в России, но и во всем мире. А ведь смотрите, сколько каждый день преступлений, убийств. Если мы хотим строить правовое государство, закон должен быть один для всех.
Юрий ЛУЖКОВ: "Если не тратить деньги на людей, то деньги вообще не нужны"
‹30 ноября 2003 г.›
В Москву всегда стремились, надеясь ее покорить. Кому-то это удавалось, кому-то нет. Юрию Долгорукому удалось ее основать, а Юрию Лужкову – перестроить.
– Юрий Михайлович, а зачем вам политика?
– А кто вам сказал, что мне нужна политика? Я уже тысячу раз объяснял, что мое дело – это экономика, хозяйство, промышленность. Я же сам промышленник в прошлой, как говорится, жизни.
– Но мэр Москвы – это больше чем мэр, это всегда политик, тем более на всех плакатах написано, что вы один из лидеров партии.
– Политика в городе, политика в субъекте федерации – это жизнь людей. Я занимаюсь этой политикой. Есть политика, которая уже поднимается от города на уровень государства. Это в основном те законы, которые предлагает правительство, Администрация президента, сами депутаты, и эти законы могут помешать. И вот в этом смысле я являюсь одним из лидеров "Единой России". Я хочу, чтобы "Единая Россия" получила существенное представительство в Государственной думе, чтобы она могла проводить политику, которая помогает развиваться городу и стране.
– Но ведь в Москве личный рейтинг Юрия Михайловича Лужкова выше, чем рейтинг "Единой России". Тем более что среди четырех уважаемых людей ну дай бог, чтобы хоть один оказался на работе в Думе. Все остальные не пойдут туда ни за какие коврижки, у них есть реальная работа на руках.
– Это так. Но здесь все-таки личное должно уступать общественному, когда мы говорим о государственных интересах.
– Позвонили из Кремля и сказали – Юрий Михайлович, надо…
– Ну что вы! Я абсолютно свободен, и мои личные взаимоотношения с Администрацией, с высшим руководством имеют иной характер.
– Но они звонят, советуются, спрашивают, просят?
– Конечно, мы взаимодействуем. Это же федеральная столица. Но нет вопросов, которые вы имеете в виду, нет вопросов в повелительном наклонении, я свободен.
– А был момент, когда вы думали, что в стране настолько нехорошо, что надо пойти на президентские выборы?
– Да, был такой момент. Это конец 1998 года, когда я видел, что государство разваливается, экономика катится под откос. Высшая власть в стране не эффективна, это видели все. Я тогда сказал: приму участие в выборах, если буду видеть, что отсутствует человек, которого можно было бы поддержать и который мог бы решать эффективно вопросы управления на уровне президента, и так далее.
Пресса сразу это восприняла как мое желание стать президентом. Такого желания у меня никогда не было. Я говорил о ситуации в стране, о том, что каждый должен делать в обстоятельствах неэффективности высшей власти. А в принципе – я говорю абсолютно искренне, абсолютно откровенно – никогда не было у меня желания двигаться куда-то туда, на самый верх.
– Юрий Михайлович, а зачем вообще нужны выборы мэра Москвы? Ведь все последние выборы, извините за такое выражение, по большому счету фарс. Надо назначать мэра Москвы?
– Мы говорим сейчас о стабильных моментах в организации власти в городе, в государстве. Есть команда, которая имеет результаты, которая поддерживается населением, это что – навсегда? У нас усиливается сейчас политическая составляющая, политическая борьба. Вот "Единая Россия" – это политический центризм, это рынок и конкуренция, поддержка малого бизнеса, поддержка предпрнимательства, с одной стороны. И с другой – доходы от рыночной деятельности направляются на социальные цели. Вот мы в Москве это реализуем. А есть радикал-либеральное направление, так называемые правые…
– Это ваше вечное противостояние с Чубайсом?
– Как угодно. Но они-то приглашают страну к другой форме организации жизни, к другой форме организации рыночных отношений, они говорят – рынок определит все, рынок все организует. Ничего подобного! Мы должны говорить в первую очередь о том, чтобы общество не страдало от перехода.
– В стране принято считать – в Москве все деньги, все губернии отправляют, а Москва на этом деле жирует, поэтому, конечно, Лужкову легко быть добрым хозяином, у него денег сколько хочешь…
– Ну и что?
– Так это или не так? Москва действительно живет за счет всех губерний, провинции?
– Этот миф я слышу на протяжении примерно семи или восьми последних лет. А вот в 89-м году, 90-м году, 91-м году все приезжали в Москву и говорили – как нам жалко видеть Москву грязную, Москву, где на улицах торговля с ящиков, где ничего нет в магазинах, где все пусто, где происходят табачные бунты, где нет даже водки, чтобы, как говорится…
– Залить тоску…
– Вот-вот! Тогда почему-то Москву жалели, а не завидовали ей. А вот начиная примерно с 96-го года, когда проявились результаты хозяйственной деятельности московских властей, когда предпринимательские структуры стали тверже стоять на своих ногах, тогда начались разговоры: "Москва стала получше, но только потому, что она – столица, потому что она пользуется какой-то манной небесной…"
– Но деньги все через Москву идут?
