– Ты должен принимать решение: например, нажать кнопку за договор СНВ-2, по которому у нас станет на три тысячи ядерных боезарядов меньше, или не нажать. В этот момент ты превращаешься в политика. Профессиональный политик – это тот, кто вынужден делать такие выборы почти каждый день. И это прямо затрагивает людей.
Например, если я голосую за ратификацию, я точно знаю, что в моем Алтайском крае есть дивизия, где стоит ракета с жутким названием «Сатана», о которой так много говорят американцы. Я точно знаю, что если я нажимаю эту кнопку, то через несколько лет там ее не будет.
Иногда людям кажется, что в Думе идет болтовня, Жириновский с кем-то собачится, кто-то кого-то обозвал… и все это мимо вас, не касается вас. А потом вдруг вас останавливает на дороге гаишник и говорит: друг, ну-ка давай сто шестьдесят рублей плати. Как сто шестьдесят рублей? А вот Дума приняла закон. И в этот момент оказывается, что Дума не отдаленна от любого гражданина.
– Но проблема-то в следующем. Очень часто ваши решения продиктованы вашим знанием жизни. Половина депутатов попадает в Думу по партийным спискам, избиратель не знает, кому он доверил свой голос. Вторая большая проблема – избрать можно, а отозвать практически нельзя.
– Обе эти проблемы связаны не со мной, а с вами, потому что вы – избиратель. И если вы кушаете все, что вам продают с телеэкранов, это ваши проблемы. Это проблемы общества и степени его зрелости…
– Да, но политик консервирует общество на определенном уровне зрелости, выгодной ему. Потому что политик всегда пытается затормозить развитие истинной демократии, чтобы законсервировать политику.
– Если вы выбираете политиков, которые тормозят, это тоже ваши проблемы.
– Те политики, которых я выбираю, за которых я голосую, почему-то не набирают максимальное количество голосов.
– Значит, вы плохо работаете кактележурналист, потому что как раз в ваших руках возможность увеличить число этих избирателей.
– А может, потому, что в России по-прежнему выбирает тот, кто контролирует подсчет голосов? Иначе как объяснить феномен депутата Березовского, за три часа набравшего шестьдесят процентов дополнительных голосов?
– Это слишком легкое объяснение. Мол, мы-то хорошие, прогрессивные, но вот там кто-то фальсифицирует. У нас на самом деле огромное число избирателей смотрит не вперед, а назад.
– Народ не бывает за прогресс…
– В обычном варианте Дума, которую мы сейчас имеем, отражает общественное настроение и состояние общества в России. И если она принимает дурацкие решения, то граждане должны понимать, что часть ответственности лежит и на них. Вот даже вы, извините, я вас покритикую…
– Да с радостью…
– Вы сказали: половина депутатов избирается по партийным спискам, и это отдаляет их от избирателей. Если бы вы это сказали в любой современной демократической стране, вас сочли бы умалишенным. Потому что как раз партии в любой развитой демократии являются действенным инструментом выражения общественных интересов.
– А где это вы в России партии нашли?
– Партии возникают не потому, что их создают политики или не создают, партии возникают потому, что общество должно понять потребность в этих партиях.
– Общество, а не товарищ Шейнис, который придумал деление по партийным спискам, придумал партийные списки.
– Я согласен с вами.
– И когда вы говорите о демократии – это с какой это радости Россия стала страной развитой демократии? И когда вы говорите, что меня сочли бы умалишенным, я согласен. Но я не в Англии. Я в конкретной России, передо мной сидит депутат, который трижды сменил разнообразные фракции, которые, наверное, надо называть партиями? И каждый раз это была партия власти. Поэтому проще всего критиковать избирателей… Конечно, народ, не обладая достаточным знанием, подвержен влиянию средств массовой информации и убеждениям со стороны политиков. Но объясните мне простую, ясную вещь. Вот вы способный, бесспорно, человек, судя по всему, сторонник демократии. Однако вошли во фракцию «Единство», которая ухитрилась взасос целоваться с коммунистами.
– Во фракцию «Единство» мы вошли движением "Наш дом – Россия", нас шесть человек, только по одной причине – оттого, что мы не смогли сформировать собственную фракцию. При этом я голосую не так, как голосует фракция «Единство», вы это можете проверить, и, когда был сговор с коммунистами, я был единственным членом этой фракции, который голосовал против Селезнева.
– А почему вы не вышли?
– А дело в том, что я до последнего дня стремился сохранить НДР, потому что НДР – это была действительно партия власти, которую лично я стремился реформировать как открытую демократическую организацию. К сожалению, мы проиграли декабрьские выборы, но это вовсе не отменяет моих убеждений, моих взглядов.
– У вас есть убеждения, но вы примыкаете к другим, убеждения которых отличаются от ваших, потому что надо быть в какой-то фракции?
– К сожалению, такова парламентская жизнь. Вы не можете быть одиночкой, тогда вы не сможете решить ни одной проблемы. Я же, помимо всего прочего, имею еще свой избирательный округ – Барнаульский избирательный округ. И я должен выполнять и наказы моих избирателей. Вы предлагаете, насколько я понимаю, отказаться от выборов по партийным спискам?
– Да.
– Я вас уверяю, в этом случае мы будем еще дальше отброшены от демократии.
Потому что у нас в Думу будут избираться четыреста пятьдесят так называемых независимых депутатов, за каждым из которых, совершенно точно вам говорю, будет стоять либо денежный мешок, либо губернатор, либо мэр города.
– А сейчас по-другому?
– Сейчас по-другому.
– Сейчас за ними стоят нефтяные вышки и газовые?
– Я, например, избрался не как независимый, а от НДР. "Наш дом – Россия" на этих выборах была, может быть, самой непопулярной партией. Причины можно обсуждать, но это так. Тем не менее я открыто шел к избирателям своего округа, и я открыто говорил: я член НДР.
– Но вы прошли не по партийному списку, а по одномандатному?
– Но я прошел от НДР. И я говорил: вот моя программа, вот мои взгляды и убеждения…
– Получается, что вам без поддержки денежных тузов и газовых вышек удалось пройти в парламент?
– Мне удалось это сделать. Но подавляющее число тех, кто шел по одномандатным округам, восемьдесят процентов, шли как независимые. Но побеждает в этом случае тот, за кем деньги, власть и административная поддержка.
– Или репутация.
– У нас, к сожалению, репутация играет меньшую роль. Поэтому я всегда выступал против ликвидации партийных списков, это был бы очередной откат от демократии.
– По-моему, партийные списки показывают только одно: у нас формируется финансовая база для поддержки глав разнообразных направлений. Самый яркий пример торговля местами в партийных списках фракций стиля ЛДПР.
