Для сравнения в США, где населения было меньше, на вторую половину 80-х годов насчитывалось 7500 научных учреждений и 2,73 млн. научных работников (если относить к научным работникам тех, которых относили в СССР), в том числе 380 тыс. ученых с докторской степенью. И это притом, что не учтены научные работники, занятые консультированием.
Если учесть, что в 1986 году население США составило 240 млн. человек, а СССР 279 млн., то доля занятых в науке в США будет 1,14 %, а в СССР — 0,55 %, то есть в 2 раза меньше. То есть к концу советской власти СССР все больше отставал от США в области науки.
Итак, пока СССР ускоренно наращивал финансирование науки, это, несмотря на все недостатки внедрения научных результатов, давало свой результат. Но затем лидеры СССР то ли испугались таких высоких темпов роста затрат на науку, то ли не заметили проблемы. Если бы сложившаяся в 60-е годы доля науки в общем числе занятых в экономике сохранилась в течение следующих 15 лет, то к 1985 году в ней было бы занято более 8 %, что, кстати, и случилось в США. В СССР на деле в 1985 году эта доля составила лишь 4 %.
Прекращение роста числа аспирантов, а также замедление прироста числа научных сотрудников и прироста финансирования науки в 80-е негативно сказались на развитии СССР, приведя к выравниванию темпов роста национального дохода на Западе и в СССР.
Почему же тогда СССР в течение последних 10 лет (1978–1987 гг.) давал очень стабильный рост ВВП? А дело в том, что включился в действие еще один фактор — очень хорошо поставленное образование. Доказано, что долгосрочный экономический рост почти полностью является производным увеличения производительности труда. Этот рост на 30 % обусловлен увеличением инвестирования капитала, на 30 % улучшением образования, то есть ростом человеческого капитала, и на 30 % прогрессом в технологии.
В последние годы советской власти экономика СССР стабильно росла со скоростью в 3,5 % в год. По-видимому, это и был объективный предел роста национального дохода для обществ такого типа при 40-часовой рабочей неделе и массе праздничных дней, когда резерв рабочей силы иссяк.
Но и это еще не все. Из-за прекращения роста числа научных кадров остановился и должностной рост молодых научных сотрудников в 1988 году. Это вызвало потерю мотивации к научной деятельности. В конце советской эры произошло ослабление у значительной части научных работников мотивов к поддержанию высокого методического уровня своей работы.
Отставание науки в СССР в позднесоветские времена
Итак, эффективность использования научных кадров в СССР стала падать. Но есть еще один фактор. Следует еще учесть, что СССР разрабатывал почти все научные направления, а в США многие направления, например, микроскопия, были отданы на откуп Германии и Японии. Другими словами, концентрация ученых в целом в Западном мире на отдельных направлениях была еще больше. Отметим также, что в США шел активный процесс ухода научных учреждений и вузов из крупных городов, тогда как в СССР наука была сконцентрирована главным образом в Москве, где до 19 % населения было занято в научной сфере науки, что резко снижало, при лимитировании прописки, поиск способных научных кадров.
Некоторые доходят до того, что утверждают, что бюджет советской науки составлял меньше 20 % от такового в США. Конечно, можно заявлять, что эффективность советской науки в расчете на единицу финансирования была выше. Мол, имея бюджет на науку 15–20 процентов от американского, то есть примерно пятую часть, советская наука реально соревновалась с ними на всех научных направлениях.
Вот одно из таких откровений: «30 % всех мировых публикаций принадлежит американцам. Это в десять раз больше, чем в России, где финансирование в 200 раз меньшее, чем в США. То есть эффективность работы российских ученых в 20 раз выше!» Даже если это и так, это малое утешение для народа, которого учили видеть в стране застой…
* * *
Далее. Существенный вред развитию науки в позднем СССР нанесли неверные приоритеты в области вознаграждения за труд.
В сталинские времена престиж науки был недосягаем. Статус старшего научного сотрудника обеспечивал относительную автономию и достаточно высокий уровень жизни. Напомню, что в сталинском СССР зарплата профессора в 1947 году в 7 раз (!!!) превышала зарплату самого высококвалифицированного рабочего. Ученые имели очень большие персональные привилегии. Ни один официальный титул или звание в СССР не было более престижным, чем действительный член АН СССР. Как я уже писал выше, в середине 50-х годов Н. Хрущев на одном из кремлевских приемов поднял тост за самого богатого человека СССР — президента Академии наук.
Добавлю, что по данным ЮНЕСКО, в 1953 году, когда страной еще правил «тиран» Сталин, СССР занимал в мире 2-е место по числу студентов на 10 тыс. жителей и 3-е — по интеллектуальному потенциалу молодежи, ныне по первому показателю нас обогнали не только многие страны Европы, но даже и Латинской Америки, по второму скатились на 40-е место. Сейчас 10 % призывников приходят в армию, не умея ни читать, ни писать.
После смерти Сталина все пошло наперекосяк. Шкала оплаты научных работников не пересматривалась в СССР с конца сороковых годов. Зарплата доктора наук в 1960–1970 годы не превосходила зарплату шофера на стройке, шахтера или водителя автобуса. Младшие научные сотрудники — основная движущая сила науки — еле сводили концы с концами.
Если в 1971 году размер аспирантской стипендии составлял 67–79 % от средней зарплаты по стране, то к 1985 году он уменьшился до 45–53 %. Лишь в 1987 году размеры аспирантской стипендии были увеличены на 30–50 %. Планирующие органы допустили огромную ошибку. Снижение престижа труда в науке в 70–80-х годах оказало влияние на приток кадров.
Итак, если Сталин, понимая роль науки для развития СССР, постоянно сохранял очень высокий относительный уровень оплаты ученых, то последующие лидеры СССР оказались менее дальновидными.
* * *
Другим недостатком советской науки было то, что в СССР научное приборостроение, производства реактивов и материалов были развиты плохо. Отсутствие специализации по созданию приборов, реагентов, выполнению рутинных научных задач, как в США, было организационной слабостью советской науки, по крайней мере, в биологии и медицине. Наука требовала специализации и реорганизации. В СССР же не произошло формирования отрасли научного приборостроения, производство научной аппаратуры зачастую велось полукустарным способом. В середине 80-х годов один исследователь в СССР имел инструментальных измерительных возможностей (в пересчете на условные единицы) в 200 раз меньшие, чем в США. По остальным материальным условиям был примерно такой же разрыв.
Неблагоприятно сказывались на развитии советской науки и барьеры, возводимые американцами. Свидетельствует акад. Ж. Алферов: «Даже в 70-е, 80-е годы была такая международная комиссия «Коком», и для любой зарубежной фирмы требовалось ее разрешение, чтобы продать нам то или другое. И если в этой комиссии могли заподозрить, что есть возможность покупаемое СССР использовать в оборонных целях, то сразу же накладывался запрет. Скажем, мне для исследований, за которые я позже получил Нобелевскую премию, нужна экспериментальная установка, которую производит компания «Рибер» во Франции. Эта компания готова ее продать, и президент Академии наук СССР Александров находит средства ее купить. Но… «Коком» не разрешает!.. Но даже в таких условиях СССР был единственной страной, которая составляла конкуренцию науке США».
