А по всем важным пунктам, где бюджетом предусматривалось сокращение фондов: социальные выплаты, здравоохранение, возобновляемые источники энергии, льготы для ветеранов, взносы в ООН, — опрошенные хотели эти фонды увеличить.
Я попросил своего друга узнать, сколько американских газет опубликовало эти данные. Оказалось, ни одна. А ведь это очень важное событие: население страны явно недовольно политикой правительства. Это ли не важная новость в условиях демократии? И что это говорит нам об американской демократии?
Несколько недель назад Пол Уолдман опубликовал статью в самой влиятельной либеральной газете Boston Globe и указал демократам на их ошибки. Демократы, отмечает он, продолжают настаивать, что на выборах важную роль играет программа по ключевым вопросам — на самом деле это не так, и сами демократы в это уже не верят. Республиканцы же прекрасно понимают, что для исхода выборов это не имеет никакого значения. Имеет значение лишь одно — имидж. Поэтому, считает Уолдман, демократам пора полностью отказаться от пережитков демократии, которые у них еще остались, и рекламировать своих кандидатов так, как на телевидении рекламируются препараты для похудения или повышения потенции. Вот тогда у нас будет настоящая демократия.
Нынче вообще популярно мнение, что перед выборами нам следует как можно лучше преподнести важные для страны проблемы. Все, что нужно сделать демократам, — это изменить свою стилистику и обольщать избирателей, как республиканцы. Давайте забудем о ключевых проблемах страны, а вместо этого позаботимся, чтобы речи звучали красивее.
На днях, возвращаясь домой, я включил в машине радиоприемник и стал слушать программу Национального общественного радио (есть у меня такая мазохистская привычка). Долго говорили о Бараке Обаме — очень благожелательно и даже восторженно. Вот она — новая звезда на политическом небосклоне!.. Я все ждал, когда же скажут что-нибудь о его позиции по важнейшим вопросам. Но никакой конкретики так и не дождался. Никакой. Они просто преподносили его имидж. Думаю, могли бы сказать хоть пару слов об отношении Обамы к проблеме изменения климата. Какова его позиция? Это просто не важно. В газетах о нем пишут ровно то же самое. Он вселяет надежду. В разговоре с людьми он не прячет глаза. Вот это имеет значение.
Что касается существенных вопросов — нужно ли нам национализировать природные ресурсы, как обеспечить людей водой, что делать с системой здравоохранения, должны ли мы прекратить агрессивную внешнюю политику — обо всем этом ни слова. Такова специфика нашей избирательной системы, нашей политической системы: коренные проблемы страны вытеснены на обочину политической жизни. Считается, что вам и знать не надо о позициях кандидатов.
Многие обеспокоены мошенничеством на выборах, вроде того, что было зафиксировано во Флориде в 2000 году и в Огайо в 2004-м.
Знаете, а я не вижу оснований для беспокойства. Фальсификации на выборах случаются. Так было всегда. Например, Джон Кеннеди, по всей вероятности, победил в результате подтасовки голосов в Чикаго, что дало ему перевес в штате Иллинойс. Гораздо важнее другое: у нас вообще нет реальных выборов.
Когда имеются кандидаты от двух партий, боссы которых по ключевым вопросам скрывают свои позиции (если таковые вообще у них есть) и вместо этого предъявляют народу только имидж, то в итоге получается то, что и должно получиться — среднестатистическая вероятность. Вроде подбрасывания монетки.
А если окажется, что с монеткой немного фокусничают — что ж, беда невелика. Настоящая проблема состоит в том, что у нас нет выборов в полном смысле этого слова.
Да, в 2000 году, скорее всего, произошла подтасовка голосов. Не исключено, что нарушения на выборах в 2004 году помогли прийти к власти радикальной реакционной клике, которая причиняет огромный вред всему миру. И в этом смысле фальсификация результатов голосования имеет значение. Но когда речь идет о функционировании демократии, гораздо важнее то, что у нас нет подлинных выборов.
Возьмем ноябрьские выборы в Конгресс. На голосование ставятся все места в Палате представителей. Но сколько мест всерьез оспаривается на ближайших выборах? Может быть, пять-десять процентов. Почти всегда побеждают те, кто уже заседает в Палате, потому что они лучше финансируются.
На практике можно с довольно высокой вероятностью предсказать исход выборов, сравнив финансирование кандидатов — оно отражает степень поддержки их со стороны бизнеса. Какие же это демократические выборы, если борьба ведется лишь за очень небольшое число мест? Даже Джеймс Мэдисон
[29]
, который не был демократом, перевернулся бы в гробу…
Давайте вернемся к Латинской Америке. Вы коснулись истории взаимоотношений США и Венесуэлы. Поговорим о Хуане Винсенте Гомесе
[30]
и Маркосе Пересе Хименесе
[31]
.
Наверное, к постулатам Фукидида и Адама Смита стоит добавить третье правило международных отношений. Вот оно: тот, кто держит в руках дубинку, склонен выколачивать из людей историческую память. Для нас история что-то сродни набора старых и нудных вещей. Кому нужен этот хлам? Давайте шагать вперед, к славному будущему. Но те, кому этой дубинкой переломали ребра, хорошо запоминают историю. Они понимают ее важность и знают, что она имеет тенденцию повторяться.
Венесуэла — это как раз тот самый случай. Она, по сути, была британским протекторатом. Когда по окончании Первой мировой войны началась нефтяная эра, Вудро Вильсон в очередном порыве идеализма выставил британцев из Венесуэлы, перехватил у них рычаги влияния, поддержал жестокую диктатуру Гомеса и поставил венесуэльскую нефть под контроль США. И все было прекрасно. Так продолжалось и при Пересе Хименесе. Он получил медаль от администрации Эйзенхауэра, хотя тоже был диктатором. Зато венесуэльская нефть всегда была доступна и практически полностью контролировалась американскими корпорациями. Да и не только нефть — Венесуэла располагала и другими природными богатствами, а малочисленная венесуэльская элита обогащалась, сотрудничая с США, и практически руководила правительством. Были, правда, отклонения от этого политического курса при Ромуло Бетанкуре и еще нескольких социал-демократах, но в целом картина мало менялась.
При правительстве, которое было у власти перед Чавесом, Венесуэла представляла собой неолиберальную руину. Нищета населения достигла такого уровня, что вызывала массовые волнения. Сам Чавес участвовал в неудавшемся военном перевороте и некоторое время провел в заключении. Экономический рост прекратился. Страна оказалась на грани катастрофы. Все это свежо в памяти у венесуэльцев, как и государственный переворот 2000 года, как и нынешняя подрывная деятельность против правительства Чавеса.
