Сократились также возможности экономического удушения. Например, Аргентина выставила МВФ за дверь. А тем временем латиноамериканская интеграция, пусть и медленно, набирает силу. Когда Венесуэла присоединилась к Меркосур, президент Аргентины Нестор Киршнер и президент Бразилии Лула да Силва приветствовали это событие как большой шаг вперед. Будущее покажет, насколько это событие значимо. Существует масса внутренних проблем, но, тем не менее, это — начало интеграции.
Из истории латиноамериканских стран мы знаем, насколько сильны там были разобщенность и расслоение. Местная элита всегда была ориентирована на Запад: они покупали виллы на Лазурном берегу, отдыхали там, их дети учились в американских и европейских университетах. Даже транспортные системы были ориентированы на Запад. Туда же уходили и капиталы. В местную экономику они не вкладывались. К тому же, страны Латинской Америки были очень разобщены. Между ними нередко возникали конфликты. И вот все это начинает постепенно меняться.
А наблюдается ли заметная международная интеграция в направлении «юг-юг»?
А вы посмотрите на Китай. Он пугает вашингтонских геополитиков. Но почему? Что, Пекин собирается напасть на нас? Нет, конечно. Китай не представляет для нас военной угрозы. Хотя и наращивает свои вооруженные силы в ответ на милитаризм Буша, но делает это очень медленно. Фактически у него нет сил сдерживания. На самом деле Китай представляет угрозу оттого, что сближается с Латинской Америкой, Саудовской Аравией, Ираном и другими странами, а это Вашингтон бесит. Эти страны становятся основными торговыми партнерами не только для Венесуэлы, но и для всей Латинской Америки. Экспортеры сырья, включая Чили и Бразилию, увеличивают объемы торговых сделок с Китаем, а он, в свою очередь, вкладывает капиталы в их экономику. В то же время Венесуэла стремится разнообразить рынки сбыта нефти, чтобы не зависеть от враждебно настроенных Соединенных Штатов. И это вполне обоснованно. Экспортеры ищут новые рынки сбыта — не только в Латинской Америке, но и в Китае. Правительство США, естественно, не в восторге от этого. Считается, что только мы должны контролировать все ресурсы и рынки, и больше никто.
В некоторых интервью — обычно завершая разговор — вы используете метафору «посмотреть на себя в зеркало».
Понимаете, нам пора спросить себя, кто мы такие и что мы делаем. Когда выступление Чавеса на Генеральной ассамблее ООН было встречено бурной овацией, мы должны были не смеяться над стилем его речей, а спросить себя: почему? Почему опросы общественного мнения даже в Европе, не говоря уже о других континентах, показывают, что главной угрозой миру и даже своему существованию люди считают США?
В чем причина такого отношения? Мало сказать: «Они ненавидят нас из-за нашей свободы». Это не так. Поэтому давайте посмотрим на себя в зеркало. Посмотрим, что мы делаем. Что мы творили последние пятьдесят лет в Иране?! И что мы творим сейчас в Ираке?!
Проведенные совсем недавно опросы общественного мнения, о которых у нас почти не сообщали, показали: 70 процентов иракцев хотят, чтобы войска США были выведены из их страны в течение года, а большинство остальных — чтобы немногим позже. В Багдаде же примерно две трети жителей хотят, чтобы войска ушли немедленно. Почему они так настроены? Вчитайтесь в результаты — поймете. Потому что подавляющее большинство опрошенных считают, что Соединенные Штаты способствуют росту насилия и раскола в стране на религиозной почве. И они считают, что США создают в Ираке постоянные военные базы, а они не хотят иностранных баз на своей территории. Правы ли они, что мы строим? Посмотрите на публикуемые данные о военных расходах. Да, мы сооружаем так называемые «полупостоянные» базы, но это означает, что они будут действовать столько времени, сколько захотим мы. Это капитальные базы — с глубокими подземными бункерами и тому подобным.
Собственно говоря, Соединенные Штаты даже не снабжают иракскую армию вооружением, необходимым для любой армии. Очевидно, предполагается, что американские войска будут где-то поблизости и обеспечат тыловое снабжение, операции поддержки, резервы, базы, а в случае необходимости вмешаются в ситуацию. Иракцы не хотят этого, и не только потому, что считают (и, вероятно, справедливо), будто мы способны спровоцировать насилие, но и потому, что не хотят находиться под оккупацией иностранной державы. Интересно, хотели бы мы иметь у себя в Америке иракские базы? Поэтому давайте посмотрим на себя в зеркало и спросим себя, почему люди во всем мире так относятся к политике правительства США.
Как это ни поразительно, большинство американцев такого же мнения о политике своей страны, что и иностранцы. Однако это мнение успешно игнорируется нашей политической системой и даже СМИ, которые не сообщают о том, что думает народ. Вот и давайте посмотрим на себя в зеркало — увидим, что мы за страна. Такой ли страной мы хотим быть? Хотим ли мы быть такой страной, к которой так относятся, а затем расхлебывать последствия? Потому как делать это придется обязательно.
Или возьмем войну в Ливане. Почти 90 процентов населения этой страны считают, что это была война США и Израиля, и ведь это правда. Мы разорили значительную часть Ливана, нашпиговав его землю кассетными бомбами и сделав ее непригодной для жизни. Бомбардировки нефтехранилищ привели к разливу нефти, а значит и к долгосрочному ущербу для окружающей среды. Министр экологии сказал, что вследствие американо-израильских бомбардировок большинство ливанцев скоро будут пить отравленную воду.
В журнале Science опубликована статья об экологических последствиях нападения на Ливан.
Да, и в этой статье приводятся технические подробности. Говорится о части нефтяного разлива, достигшей побережья: там обнаружена высокая концентрация токсичных углеводородов и других канцерогенных и токсических соединений. По мнению авторов, они распространились и на другие участки. Нефть проникла и на морское дно, а это может нарушить пищевую цепь. Все это, как нам известно, чрезвычайно усугубляет экологическую ситуацию, не говоря уже о ядовитых облаках, нависших над страной в результате того же разлива нефти. Последствия всего этого: разлива нефти, разорвавшихся кассетных бомб, массированных артобстрелов, разрушивших большую часть страны, — будут ощущаться еще очень и очень долго. Кроме того, во время бомбардировок были уничтожены культурные центры, книжные магазины. В районе Бейрута, именуемом культурной зоной, располагались почти все издательства. Ливан был культурным центром всего арабского мира. И теперь этот район стерт с лица земли. Книжных магазинов больше нет.
Еще хуже ситуация в Ираке. Городские площади, где было сосредоточено много книжных магазинов, литературных кафе и дискуссионных клубов, которые существовали даже при диктатуре Саддама Хусейна, теперь пусты и разрушены вместе с культурным наследием, уходящим корнями в тысячелетия. Для нас это рядовое событие — такое, мол, случается. Но не для них. Им небезразлична их культура, их цивилизация и их жизнь.
Каковы же последствия этих разрушений для будущего? В Ливане, скорее всего, они будут такими же, как и в Ираке: вырастут новые поколения моджахедов
[39]
— людей, которых переполняет ненависть к стране-разрушительнице и жажда мести. Мы еще не раз о них услышим. А потом мы еще будем удивляться: за что они нас ненавидят? Если мы действительно хотим понять, за что, давайте вернемся к событиям полувековой давности. Это еще одна причина не отказываться от исторической памяти. Джордж Буш — не первый президент, который спросил, почему нас ненавидят. Эйзенхауэр тоже задавал этот вопрос. Так почему же нас ненавидели тогда? Да по той же причине, что и теперь. Вот только теперь эта ненависть стала глубже.
