В феврале 1962 года Генеральный штаб США одобрил еще более дерзкий план действий, чем предполагал А. Шлезинджер: использовать «скрытые меры… для провоцирования Ф. Кастро либо кого-то из его подчиненных на совершение открытой враждебной акции против США. Реакция на это, которая в таком случае была бы оправдана, стала бы не просто ответной мерой, но позволила бы уничтожить Кастро без промедлений, молниеносно и решительно»
{159}. В марте, в ответ на запрос Министерства обороны США по разработке плана операции на Кубе, Генеральный штаб передал министру обороны Роберту МакНамаре служебную записку, в которой содержался «перечень оснований, достаточных, по мнению сотрудников Генерального штаба, для проведения военного вторжения США на Кубу». Данный план нужно было реализовать в случае, если «в течение от 9 до 10 месяцев на Кубе случится правдоподобное, организованное изнутри восстание», но до момента, когда кубинские власти установят отношения с советским руководством, так как «это могло означать конфронтацию с СССР».
Тщательно спланированная операция с использованием военной силы должна исключать опасность злого умысла.
Мартовский план предполагал выстраивание «кажущихся сперва бессвязными событий в единый ряд, чтобы скрыть основную цель операции и создать необходимое впечатление безрассудности кубинского руководства вместе с заботой США не только о собственных, но и об интересах других стран». Таким образом, США должны были выглядеть как «страна, испытывающая явные проблемы с обеспечением собственной безопасности, а Куба [такой имидж необходимо было создать] как источник угрозы для всего Западного полушария». Предлагаемые меры включали подрыв военного корабля США в бухте Гуантанамо, чтобы «данный инцидент создал волну настроений в духе кампании под лозунгом „Помни о „Мэне“!“»
[8]
, и для «нагнетания протестной реакции американского общества» последующую публикацию в американских СМИ списков количества жертв.
Данная пропагандистская кампания должна была представить «неопровержимые доказательства того, что корабль был атакован кубинцами». Она также предполагала «запуск кампании [во Флориде] и даже в Вашингтоне против террористической угрозы, исходящей от коммунистической Кубы». Здесь использовались зажигательные бомбы советского производства для поджога тростниковых плантаций в соседних с Кубой странах, и даже предусматривалось сбить беспилотный самолет, представив, будто это был чартерный авиарейс со студентами на борту, которые летели на каникулы. В рамках этой кампании предполагался еще ряд подобных изобретательных акций, которые так и не были осуществлены, хотя сам факт наличия таких намерений служит подтверждением той общей атмосферы «дикости» и «неистовства», которые царили в руководящей среде США в этот период
{160}.
23 августа президент подписал директиву № 181 «О мерах по обеспечению национальной безопасности», в соответствии с которой «планировалось организовать внутреннее восстание на Кубе перед проведением операции по военному вторжению США». Подготовка этой операции включала «значительные меры по военному планированию, проведению маневров и передислокации сил и средств США», о чем, безусловно, должно было стать известно на Кубе и в СССР
{161}. Тогда же, в августе, было увеличено количество проводимых подрывных акций, включая налеты катеров на кубинские побережья в районах гостиничных зон, «где, по имеющейся информации, были размещены советские военные инженеры, что привело к гибели многих советских и кубинских граждан». Произошел ряд нападений на британские и кубинские грузовые суда; блокировались суда, транспортировавшие сахар; проводились различные другие силовые акции и диверсионные действия, которые в основном осуществлялись посредством находящихся в изгнании кубинских организаций и групп, легализованных во Флориде
{162}. Несколько недель спустя наступил «один из самых опасных моментов в истории человечества».
Силовые диверсионные акции продолжались на протяжении всего периода ракетного кризиса. Формально они были приостановлены 30 октября, через несколько дней после того, как Кеннеди и Хрущев пришли к договоренности, однако снова возобновились через некоторое время. 8 ноября, «в ходе секретной операции на территории Кубы, высадилась группа, приплывшая со стороны США, и было успешно взорвано здание завода», в результате чего, по данным кубинского правительства, погибли 400 рабочих. Реймонд Гартхоф написал, что «советская сторона могла рассматривать [данную акцию] как попытку переиграть ключевой вопрос заключенной договоренности: гарантии США о ненападении на Кубу». Он полагал, что эта и другие акции подтверждали то, «что для обеих сторон опасность была по-прежнему велика, и вряд ли можно было исключить вероятность повторения кризиса»
{163}.
После окончания этих событий Кеннеди возобновил кампанию борьбы с терроризмом. За десять дней до своей гибели он утвердил план ЦРУ по проведению «подрывных действий» отрядами наемников, «целью которых должны были стать крупный нефтеперегонный завод и нефтехранилища, крупная электростанция, рафинадные заводы, железнодорожные мосты, гидротехнические сооружения в бухтах, а также подводное минирование верфей и судов». План физического устранения Кастро родился на следующий день после убийства Кеннеди. Данная операция была прекращена в 1965 году, хотя «одним из первых постановлений Никсона, после того как он пришел к власти в 1969 году, было указание ЦРУ о возобновлении секретных операций против кубинского правительства»
{164}.
Особенно интересно посмотреть, как виделась вся эта ситуация лицам, принимавшим основные политические решения в тот период. В предисловии к недавно опубликованным архивным документам эпохи борьбы Кеннеди с террором Домингез отметил, что «среди тысяч страниц архивных томов лишь однажды встречается некоторое подобие осуждения (с точки зрения морали) поддержки правительством США террористических действий». Член штаба Совета национальной безопасности высказал мнение, что текущие действия правительства США могут спровоцировать ответные меры советского руководства, а силовые операции «носят бессистемный характер и приводят к гибели невинных людей… что способствует негативному восприятию ситуации в дружественных странах». Подобного рода взгляды разделяли участники закрытого обсуждения стратегии действий США. Так, Роберт Кеннеди предупреждал, что полномасштабное вторжение на Кубу «приведет к чудовищным человеческим потерям и на США градом посыплются обвинения во всех смертных грехах»
{165}.
Подрывные террористические операции получили новый импульс при президенте Никсоне, пиковым моментом в этом отношении стала середина семидесятых, когда произошло особенно много нападений на рыболовецкие судна, посольские учреждения и кубинские зарубежные представительства, когда взрыв кубинского авиалайнера унес жизни семидесяти трех человек. Эти и последующие террористические акции направлялись с территории США, хотя тогда было принято считать, что за этими преступлениями стояло ФБР.
