Конкуренция за что? За право осуществлять «легитимное насилие» — ответили бы раньше. Но сейчас и этот пункт прежней политической мысли подвергнут ревизии. Уже марксист Антонио Грамши писал, что власть держится не столько на насилии, сколько на согласии, а согласие есть продукт принятия определенной идеологии. Крупнейший теоретик власти XX века Мишель Фуко посвятил жизнь борьбе с нелепым и вредным представлением о власти как о чем-то негативном, с представлением, что власть — это насилие.
Власть властвует именно потому, что предлагает новый проект мира, предлагает нечто новое и позитивное!
Деятельность фараона в Египте или императора в Китае была подчинена огромному количеству религиозных ритуалов. Эти ритуалы не некая ненужная вещь. На них все и держалось, они обеспечивали согласие, порядок в обществе, а вовсе не насилие, которое использовалось как исключение. Власть легитимировалась Богом. Заведенный порядок сам давил на отдельного человека своей мощью, «маленький человек» считал, что «не его ума дело» в этом разбираться и это менять, он не претендовал быть источником власти даже в малой мере, власть по умолчанию делегировалась тому, кто обладал ею от рождения, от Бога.
Но когда, в Новое время, от Бога отказались и хозяином сущего стал человек (субъект, подлежащее), ситуация изменилась не радикально. Современное общество тем и отличается от прежних, что не дает над собой властвовать никому, кто бы предварительно не объяснил своих действий, не обосновал свое право на власть, не убедил большинство в общезначимости и ценности своего проекта. Это говорит о том, что идеология осталась, просто теперь она должна приниматься каждым как его собственная идеология, тогда как раньше была не собственной, а общественной. Недаром в современных обществах применение силы со стороны государства рассматривается не как признак власти, а как признак отсутствия власти, признак слабости, неспособности убедить!
Суверенитет не дается просто так. Чтобы быть сувереном, недостаточно просто объявить себя сувереном, нужно еще доказать, что ты суверен. Необходимо умение предложить такой идеологический проект, который приведет к согласию, станет конкурентоспособным, будет принят. Если твои идеи неконкурентоспособны (как и случилось с нашей демократической оппозицией), потеряется и власть. Неправда, что демократы или коммунисты сейчас не у власти, потому что их «не пускают» в СМИ. Большинство людей заранее могут предугадать, что скажет, например, Зюганов или Гайдар по любому вопросу. Такие лениво-предсказуемые личности просто надоели. Они неконкурентоспособны: продают то, что уже давно не покупают, но продолжают продавать. Они много лет бубнят одно и то же.
Нельзя выиграть в конкуренции раз и навсегда. Надо постоянно продуцировать согласие, убеждать, владеть инициативой. Власть, которая перестает владеть инициативой, успокоилась и не продуцирует консенсус, не убеждает, в конце концов становится чистым насилием. Следовательно, она не является властью и она рухнет.
По любому вопросу в обществе всегда будут различные точки зрения, поскольку всегда будет так, что кто-то один не сможет убедить другого и наоборот. Для каждой из спорящих сторон противоположная сторона будет всегда выглядеть как насилующая. Насилующая, как минимум, «здравый смысл», как его понимает каждая из сторон.
Поэтому когда оппозиция обвиняет власть в «тоталитаризме», а власть обвиняет оппозицию в «экстремизме» и вместе они обвиняют друг друга в «фашизме» — это совершенно естественно. Это просто симптом наличия в обществе противоречий по разным вопросам, не более того. А также признак того, что в обществе есть стороны, каждая из которых не может убедить другую, а значит, выглядит для противоположной стороны как насилующая. Когда некий человек или меньшинство не согласны с господствующей идеологией, то, конечно, для них это господство выглядит как насилие. Но на их крики не стоит обращать внимания: это их мнение, а не уровень насилия в обществе. Точно так же не стоит обращать внимания на стенания власти по поводу экстремистов, которые тоже насилуют, а не убеждают власть. Для господствующей идеологии все экстремистские выходки — ерунда и комариный укус, и общество не разрушают…
Однако совсем иное дело, когда нет большинства и меньшинства, когда общество разделено на равные лагеря, когда конфликтность велика. В такой ситуации слишком большие группы людей чувствуют себя несогласными с другими большими группами, реально уровень «чувства насильности» оказывается высок для каждой из сторон!
Выходит, чем больше в обществе конкуренции, конфликтности, несогласия, тем больше в нем ощущается насилие! Максимально «насильное» общество — это общество, где идет война всех против всех. Это общество, в котором никто никого ни в чем не убеждает, где нет идеологии, продуцирующей согласие, нет мира. Наоборот, там каждый друг другу враг, право соседа кажется узурпацией, насилием. А это значит, что в подобном обществе нет никакого права, и на насилие здесь отвечают насилием.
Это «дикое состояние» было оставлено человечеством в самом начале истории, с того времени как возникли первые государства — продукты общественного консенсуса. И это подтверждение того, что государство по своему генезису и функциям — не система насилия, а система антинасилия, система консенсуса! Гегель называл государство образом Бога на Земле, а Ницше говорил, что вокруг Бога все становится миром. Функция государства — в продуцировании мира, консенсуса и права.
Одинаково отвратительны и майданщики с перекошенными ртами, и милиционеры с резиновыми дубинками, преследующие инакомыслящих. Правды нет ни у тех, ни у других. Наличие такого противостояния свидетельствует о том, что потенциал аргументов у каждой из сторон недостаточен. Такое противостояние — симптом болезни, означающей, что во-первых, надо совершенствовать идеологию, которая бы накрывала и перевербовывала противника, во-вторых, надо менять информационные потоки на те, которые бы позволили достигнуть глаз, ушей и мозгов противоположной стороны.
Как температура свидетельствует о болезни, о воспалительном процессе в организме, так насилие есть сигнал того, что не все в порядке в гуманитарной, идеологической области. Здесь зависимость прямая, в отличие от экономической зависимости, которая не прослеживается. Есть примеры, когда власть падала во время экономического упадка и стабилизировалась во время экономического подъема. Но имеются сотни исторических примеров, где власть падала во время экономического подъема и стабильности, и наоборот, держалась прочно во время упадка и голода. Пора расставаться с догмами об экономическом базисе и надстройке. Базисом всего и вся является дух, и если с ним проблемы, это будет проявляться и в экономике, и в политике.
Если верно утверждение, что человеку свойственно стремиться от войны к миру, то он должен стремиться от конфликтных обществ, пронизанных насилием, к обществам консенсусным, пронизанным идеальным. Но, к сожалению, «дикое состояние» периодически воспроизводится теми, кто путает конкретную, не убеждающую его лично, идеологию с идеальным вообще и потому разрушает идеальное. «Дикое состояние» воспроизводится теми, кто путает режим с государством, а Родину — с «начальством» и борется не с начальством, а с Родиной, не с режимом, а с Отечеством и государством. Всякий раз, когда для ликвидации конкретного режима сносили государство вообще, ущерб от подобных действий превышал ущерб, наносимый «плохим режимом», в десятки раз! Потому что плохой мир лучше доброй ссоры.
