– Ладно, я подумаю. – Мне удалось изобразить ободряющую улыбку.
– Чудесно! А то я тут что-то проголодался. Все эти душевные терзания на почве любви, знаешь, заставляют больше думать о еде. Не замечала? – с интересом осведомился он и, когда я отрицательно мотнула головой, удивленно заметил: – Странно, а у меня всегда так… Ну ладно, я пошел, обязательно встретимся сегодня вечером на празднике. Он, похоже, в самом разгаре. До встречи часом позже, – заключил Волк и, распахнув окно, прыгнул вниз.
«Там же люди, да и высота приличная!» – ахнула я просто в шоке от такого безумного поступка. Но, подскочив к окну, не увидела внизу даже следов жеводанского Зверя, ни крови, ни кишок, ни разбрызганных мозгов. О, почти в рифму! Хотя кому я вру, поэтесса из меня еще хуже, чем балерина… Словом, никаких результатов отчаянного прыжка. Нарядно одетый люд ходил туда-сюда как ни в чем не бывало. Я подбежала к двери – она свободно открылась (чудеса!) – и на полной скорости выбежала в коридор. Спустившись вниз по лестнице, я выскочила на улицу и мигом долетела до площади перед церковью. Брачная церемония уже давно закончилась, все рассаживались за столы, дабы достойно открыть самую главную часть свадебного мероприятия – пьянку! Из-под обломков развалившейся ораторской телеги вытаскивали старосту Жака Коротышку. Я же говорила, что она рухнет, – получите…
– Алина! Тьфу… Жаннет! Ну где ты ходишь, сестричка? – послышался крик Алекса. Обернувшись, я увидела, как мой «братец» уже сидит за столом и держит для меня одной рукой место на скамье. Кот примостился у него на коленях и даже не обернулся в мою сторону. Я подсела к ним. Стол был завален всякой едой, просто ломился от разнообразия снеди. У Мурзика вовсю текли слюнки, а глаза остекленели при виде такого великолепия, поэтому неудивительно, что он не заметил моего прихода. Алекс подсунул ему сразу половинку свиного окорока, и кот самозабвенно принялся его уплетать. Как понимаете, бедняге здесь нельзя было в открытую сидеть за столом, иначе бы он провалил всю конспирацию, так что вынужденно приходилось мириться с неудобствами.
– Мы тебя уже давно ищем, где ты пропадала? – осведомился командор.
– Я тоже вас искала. Как прошел мальчишник? Целый день развлекаемся, когда работать будем? – строго поинтересовалась я, накладывая себе картошки с шампиньонами из большой общей миски, после чего пододвинула поближе соусницу.
Алекс слегка опешил, похоже, на его лице отобразились муки совести.
– Нормально, – ответил он, – весело было. Правда, потом Жан Пьер опять засомневался насчет своего окончательного выбора, но мы его быстро убедили, что нельзя вечно сомневаться и раз уж решил, так и следуй своему решению. Ничего, венчание прошло без эксцессов, вроде бы все довольны.
– А где жених, мне бы хотелось на него посмотреть, – сказала я, с любопытством озираясь по сторонам.
– Да вон он, стоит под деревом с обреченным выражением на лице и с веревкой в руках, похоже, примеривается закинуть ее на сук. Ага, выбирает тот, что потолще… Так, а теперь проверяет петлю на веревке, достает из кармана мыло…
Под деревом, толстым раскидистым дубом, стоял не кто иной, как мой вчерашний знакомый, драгунский капитан Леон.
– Но разве это не Леон? – растерянно спросила я, наблюдая, как капитан ловко карабкается по дереву и начинает привязывать веревку, выбрав самый толстый сук.
– Он самый. Леон – это его прозвище, а настоящее имя Жан Пьер. Жалко, если такой парень повесится, скучно будет без него, компанейский малый, – притворно вздохнул командор и, доев рагу, отломил себе кусок курицы, одновременно пододвинув целую тарелку печеных пирожков с мясом и капустой.
– Эй-эй, оставь мне тоже, – предупредила я, глядя, как быстро они исчезают под нажимом его здорового аппетита. – Это я весь день не ела, вы-то наверняка ушли с мальчишника не с пустыми животами.
Прошло всего десять минут, и еды на столах заметно поубавилось – осталось меньше половины, потому что люди наворачивали ложками с огромной скоростью, и это естественно – все хотели хотя бы раз в пять окупить стоимость своего подарка новобрачным.
– А как прошло торжественное переименование трактира? – прочавкала я, увидев новенькую, блестевшую свежей краской вывеску над входом в трактир, провозглашавшую, что забегаловка эта называется теперь никак не иначе, как «Волк и бабушка».
– Как по нотам! Сначала выступил Жак Коротышка, возвестивший, что это лучший день в его жизни, так как он наконец выдает замуж свою единственную дочь, Кривую Магдалену. А еще это лучший день в жизни деревни, ибо переименование трактира говорит о начале новой и лучшей эпохи в истории деревни и так далее, и тому подобная чушь. Потом выступали какие-то сельские старейшины, трактирщик, учитель приходской школы, и каждый толкал речь. Под конец, когда люди, уже устав от пустой болтовни, стали расходиться, вернее дернули к накрытым столам, на телегу снова полез Жак Коротышка… Похоже, он большой любитель произносить речи, и в этот момент телега развалилась на части. Вроде бы он переломал все ребра, ноги и руки, хотя я в этом сильно сомневаюсь…
– Почему?
– Хотя бы потому, что в таком случае Коротышка Жак вряд ли бы так быстро пробежал сейчас мимо нас, – изысканно парировал командор.
Я проследила за его взглядом. Точно, деревенский староста подбежал к Леону, который уже просунул голову в петлю, и, обхватив его руками, стал оттаскивать от дерева, отчего петля немедленно затянулась. Бедный капитан Леон, схватившись за горло, начал издавать хрипы и закатывать глаза. Мы с Алексом и агентом 013 с нескрываемым интересом наблюдали за этой сценой, впрочем, как и все сидящие за столами, ведь никто не ожидал, что в добавление к угощению будет еще и веселое развлечение.
Наконец общими усилиями жених был извлечен из петли и доставлен к рыдающей за столом девушке, по всему видать, к новобрачной, где и произошло примирение и воссоединение любящих сердец. Хотя по лицу Леона, или Жана Пьера, нельзя было сказать, что он так уж счастлив оттого, что его достали из петли. Увидев меня, он кисло, через силу улыбнулся. А когда через минуту Магдалена, встав из-за стола (она оказалась довольно здоровой бабищей), подхватила его на руки и куда-то понесла, у красавчика Леона уже не было сил для сопротивления.
– А где же его бравые драгуны? – удивленно спросила я, думая, что, будь они здесь, не дали бы своего капитана в обиду.
– Все они в лесу по приказу Леона ищут Волка. Похоже, делают очередную бессмысленную облаву, – пояснил Алекс. – За исключением Толстого Жана, он попал в медвежий капкан и теперь может передвигаться только на костылях. А их у него отобрал каторжник, когда тот вздумал гулять в роще, не теряя надежды подстеречь Волка. Так что вряд ли Жан доберется сегодня до деревни, разве что к утру – ползти-то порядочное расстояние.
– Что же получается: все знают, что произошло, но никто не помог бедняге? – поразилась я всеобщему бесчувствию, уж никак не ожидаемому мной от Алекса.
– А зачем? Он сам доползет, руки-то у него есть. Такой пьяница – вряд ли он захочет пропустить праздник, поэтому покроет расстояние до деревни в два раза быстрее, – спокойно ответил командор, похоже удивляясь тому, что меня волнует судьба какого-то драгунского сержанта. – И кстати, в капканы он полез по собственной воле, надеясь отхватить бюллетень именно на день свадьбы.
