В Оппау складом стал выработанный глиняный карьер около завода. Котлована хватало на всю годовую продукцию.
Селитры очень хорошо растворимы. Поэтому легко слёживаются. Мелкие кристаллы частично растворяются даже во влаге, впитанной из воздуха. При подсыхании выпадают микрокристаллики, связывая между собой то, что не успело раствориться. В конце концов образуется монолит. Поэтому селитру лучше сразу после изготовления фасовать в плотные мешки (сейчас — из синтетической плёнки для герметичности).
В Оппау дешевизны ради карьер заполняли навалом, а на продажу слежавшееся удобрение дробили. Отбойным молотком много не наколешь — надо взрывать. А это рискованно. Аммиачная селитра — в отличие от всех прочих — способна взрываться и в чистом виде: кислород и водород, прикреплённые к разным атомам азота, соединяются напрямую.
Заводские технологи отработали методику. Сверлили шпуры — длинные тонкие каналы. Туда закладывали картонные трубки с чёрным порохом — смесью угля, калиевой селитры и серы. Он горит, а не детонирует: энергия, нужная для активации химических реакций, передаётся в нём в виде тепла, а не ударной волны. Поэтому другие взрывчатки от него почти никогда не детонируют. Но давление выделяющихся газов достаточно, чтобы расколоть на куски приемлемого размера довольно обширный кусок селитряного монолита.
Заводская бригада взрывников успевала обслуживать поток покупателей удобрения. Но содержать столько специалистов высокой квалификации недёшево. Да и взрывное хозяйство — склады пороха и фитилей, специальная охрана — достаточно громоздкое и накладное.
Завод пригласил подрядчика — фирму, специализирующуюся на взрывных работах. Передали подробные — с немецкой скрупулёзностью расписанные — технологические карты. Обучили работников. На первых порах контролировали подготовку каждого взрыва. Только убедившись в точности соблюдения регламента, оставили подрядчика в покое. И пара десятков тысяч взрывов прошла без осложнений.
Увы, чёрный порох — взрывчатка не из дешёвых. И уж подавно далеко не самая мощная. На бурении шпуров и взрывах приходилось держать изрядный коллектив, и прибыль подрядчика оказалась куда меньше его надежд.
Подрядчик рассудил: отчего бы вместо безнадёжно устаревшего пороха не взять взрывчатку помощнее (да и подешевле)? Выбрал рекарок — смесь бертолетовой соли (хлорат калия KClO3) с бензином. Грозное название (wreck a rock — расколи скалу) она получила в 1885-м, когда 110 тонн бертолетовой соли с нитробензолом и пикриновой кислотой (и более 30 тонн динамита вокруг детонаторов) снесли подводные скалы Флед Рок, изрядно осложнявшие проход в нью-йоркскую гавань.
Пробные взрывы прошли идеально. Расходы меньше, объём дробления больше. Так что заводских технологов даже не известили об изменении.
Работа по новой методике поначалу шла благополучно. Но 21 сентября 1921-го в очередной взрыв оказалось вовлечено и содержимое склада.
В аммиачной селитре кислорода заметно больше, чем нужно для реакции с её же водородом: в каждой молекуле — лишний атом. Поэтому взрывается она сравнительно слабо. Вдобавок детонационная волна замедляется на неизбежных неоднородностях частично слежавшегося порошка, так что часть его, вероятно, оказалась выброшена из карьера, не успев прореагировать. Взрыв 12 тысяч тонн селитры оказался эквивалентен примерно 4–5 тысячам тонн тротила.
В Оппау погибло всего полтысячи человек, да и значительную часть городских зданий удалось потом отремонтировать: карьер направил ударную волну в основном вверх. Но от первого в мире аммиачного завода остались в основном горькие воспоминания.
Крупнейший рукотворный неядерный взрыв случился потому, что руководство химзавода пренебрегло одним из ключевых правил аутсорсинга.
Старший брат следит за тобой
[15]Полезно иной раз заглядывать в EULA (End User License Agreement — лицензионное соглашение с конечным пользователем). А ещё лучше — на сайт производителя. Там можно, например, найти перечень компонентов новомодной операционной системы Windows Vista, регулярно доставляющих её разработчику — корпорации Microsoft — сведения не только о компьютере, на котором система работает, но и об информации, через него проходящей.
Причины корпоративного любопытства можно поделить на категории — от совершенно оправданных до явно преступных.
Необходимость некоторых сведений очевидна. Скажем, для автоматического обновления компонентов системы нужно знать, какие из них когда установлены. Искать драйвер — программу обслуживания — блоков аппаратуры удобно в автоматическом режиме, сразу после их подключения: так в наивысшей, технически возможной степени обеспечивается режим plug-and-play (воткни и играй). Чтобы исправлять ошибки в программах, желательна как можно более подробная картина обстановки в компьютере в момент сбоя: ведь проблема может порождаться не только одной программой, но и процессами их взаимодействия.
В какой-то мере можно обосновать даже не столь технически — и этически — безупречные запросы.
Скажем, новомодная идея полной изоляции детей от сведений о некоторых областях жизни логически порочна. Она приводит в лучшем случае к тому, что эти сведения дети получают по весьма сомнительным каналам и поэтому в сильно искажённом и огрублённом виде. В худшем же случае ребёнок просто не распознаёт вовремя ту опасность, от которой его надеются оградить, и сталкивается с нею без малейшей подготовки, не говоря уж о навыках уклонения от неё. Но если уж действовать на основании этой страусиной политики, следует признать: система ограничения доступа детей к сайтам для взрослых работает тем точнее, чем полнее собранные сведения о сайтах, куда заходят сами взрослые, и о том, что притягивает детей в определённом возрасте.
Полное имя и фактический адрес проживания — ключ ко множеству сведений, обычно признаваемых не подлежащими разглашению. Тем не менее при регистрации в сетевых службах Microsoft их приходится указывать. Но даже такое раскрытие личной тайны может пригодиться самому абоненту. В самом деле, если уж хранишь в Интернете свою почту, фотоколлекции, многие другие сугубо личные данные — может понадобиться доказать, что они принадлежат именно тебе, а не какому-нибудь злоумышленнику, сумевшему подобрать (это не так уж сложно — скажем, добрая половина военных и чиновников на компьютерный запрос «password» отвечает «password»), подсмотреть или узнать с помощью программы, засланной на твой компьютер, твой пароль.
Но некоторые поводы к корпоративному любопытству трудно оправдать даже при самом снисходительном подходе. Так, DRM (Digital Rights Management — цифровое управление правами), как и весь DMCA (Digital Millennium Copyright Act — закон о праве копирования в цифровую эпоху), лично я считаю преступлением против человечества, ибо они нацелены в конечном счёте против главного источника прогресса — права обучаться не только на опыте ближних. Это — коммерческие извращения представления о праве вообще и собственности в частности. Они возникли и поддерживаются исключительно потому, что перепродавцы чужих идей, не заинтересованные в возникновении новых — не подконтрольных им — творений, сумели сплотиться в мощное политическое и юридическое лобби. Понятно, никакие технические средства поддержания преступных законов нельзя признать приемлемыми.
