Прочие — неэнергетические — виды сырья СГА также предпочитают закупать за рубежом, хотя и располагают немалыми собственными ресурсами. Собственно, по числу элементов таблицы Менделеева, рентабельно извлекаемых из собственных недр, СГА уступают разве что СССР (а нынешнюю Россию, пожалуй, даже несколько превосходят).
Как видим, СГА и сегодня вполне могли бы стать великой сырьевой — и даже великой энергетической — державой. Но предпочитают искать своё величие на других путях. Порою бесспорных — вроде первенства в информационных и других высоких технологиях. Порою сомнительных — вроде стремления навязывать свою волю всему остальному миру (что, как показывает многовековой опыт, всегда оборачивалось навязыванием воли всего остального мира). Но в любом случае простейший — сырьевой — путь к величию их не привлекает.
Суслов против Косыгина
У нас уже была эпоха сырьевого великодержавия. Завершилась она немногим легче, нежели в южной конфедерации в 1865-м.
Я описал эту эпоху ещё в 1996-м в статье http://awas.ws/POLIT/ELECTION/1996PRES/WHODUNIT.HTM «Кто виноват?» — здесь приведу лишь краткое изложение.
Глубинные причины невозможности коммунистического — централизованного — управления экономикой целого государства установлены только в 1970 годы (я кратко описал их в статье http://awas.ws/OIKONOM/COMMCOMP.HTM «Коммунизм и компьютер» — Компьютерра № 20/1996). Но интуитивно невозможность ощутили, как только СССР, выкарабкавшись из послевоенной разрухи, добрался до уровня сложности, в полной мере проявляющего эти причины.
В 1950-м по инициативе Сталина открылась дискуссия об экономических проблемах социализма. В других тогдашних научных спорах выступление самого Сталина закрывало тему. Скажем, в дискуссии о проблемах языкознания после сталинской статьи единственной обсуждаемой темой осталась гениальность вождя.
[137]
Здесь же случилось иначе — экономические его труды прочие спорщики восприняли всего лишь как очередное мнение опытного практика, подлежащее дальнейшему теоретическому разбору.
Всесильные органы внутренней охраны не дремали. Двоих участников дискуссии арестовали и осудили. Но — по тем временам — баснословно легко: всего на пять лет лагеря общего режима, с правом условно-досрочного освобождения, без поражения в правах. В пересчёте на реалии брежневской эпохи — нечто вроде выговора без занесения в личное дело.
[138]
Сталин при всех своих несомненных недостатках и сомнительных достоинствах был (как и я) марксистом — исходил из первичности экономики в решении любых общественных задач. Очевидно, он понял: серьёзный, без политических заклинаний, экономический анализ накопившихся проблем — единственный шанс найти подходы к их решению.
Дискуссия шла и после смерти Сталина. В конце концов учёные пришли к выводу: необходимо — осторожно, плавно, под контролем центра — возродить рыночную экономику. План возрождения, достаточно полный и подробный для практической работы, составил в 1963-м киевский
[139]
профессор Либерман.
Хрущёв (чей опыт хозяйственного руководства был поменьше сталинского) не рискнул следовать столь сомнительному для правоверного коммуниста совету. Он предпочёл централизованные рывки — от целины до кукурузы, от замены отраслевого управления территориальным до разделения партийных органов на городские и сельские, от переваливания на Сталина всех грехов всей компартии до обещания построить коммунизм за двадцать лет.
План, разработанный советскими экономистами, стал исполнять Косыгин, в октябре 1964-го сменивший Хрущёва на посту Председателя Совета министров. На двух последовательных пленумах ЦК КПСС в 1965-м он продавил постановления о введении элементов рынка в промышленности — в марте — и сельском хозяйстве — в сентябре.
Оценка производства по прибыли, материальное стимулирование, право оптовой торговли, прочие естественные экономические меры сработали. Восьмая — косыгинская — пятилетка стала единственной за всю историю СССР, выполненной по всем основным показателям.
Увы, Косыгин унаследовал всего одну из двух хрущёвских должностей. Партию возглавил Брежнев. Правда, на XXIV съезде КПСС доклад Председателя Совета министров — впервые с ленинских времён — был больше доклада Генерального секретаря. Но высшая власть всё же принадлежала партии, а не сформированному ею правительству.
Коммунистические идеолухи во главе с секретарём ЦК по идеологии Сусловым были против любых реформ. Их поддержали возрождённые после ухода Хрущёва отраслевые министерства. Особо бурным стало давление после легендарной Пражской весны 1968-го: вот, мол, к чему приводят послабления — к попытке строить социализм с человеческим лицом!
[140]
В конце 1973-го вследствие Войны Судного дня катастрофически подорожала нефть. Открытое в 1960-х Самотлорское месторождение — в непролазных болотах на севере Сибири — внезапно превратилось из гиблого места, нерентабельного для промышленного освоения, в золотое дно.
Пока невозможность централизованного управления была очевидна, Брежнев вынужденно поддерживал Косыгина. Теперь же дырки в экономике легко затыкались пачками нефтедолларов. И высшая партийная власть повернулась к хозяйственникам спиной.
