Возвращаясь к основной теме нашего рассказа, констатируем, что овладение верховной властью есть промысел Божий. Он же – воля бессмертных Богов. Он же – Рок, Судьба, Мойры или, ежели угодно, Фатум. Короче – как карты лягут. Это теперь все знают Ленина, Троцкого, Сталина, Гитлера. Но когда и если бы не то, что в январе, но даже в сентябре 1917-го тогдашних политологов из числа мировых величин спросили, кто такие Владимир Ульянов или Лев Бронштейн, не говоря уже об Иосифе Джугашвили, многие бы ответили на этот вопрос? Кто в Германии тех времен знал об австрийце Шикльгрубере? В Китае о Мао? А ведь это крупнейшие политические фигуры ХХ века, великие диктаторы и революционеры, во многом определившие пути развития человечества, которыми оно следует и по сей день! Что говорить о фигурах менее значимых? Любая пешка может стать ферзем. Как и ферзь может превратиться в беглеца, заключенного или растерзанный толпою труп. Когда и если судьбы Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов для читателя примеры давние и оттого неубедительны, есть недавние жертвы «цветных революций», да и память об «арабской весне» куда как свежа. Мятежи, бунты, перевороты и гражданские войны, по недоразумению принятые в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Брюсселе за расцвет демократии, в честь чего все это безобразие с бесхитростностью, доходящей до идиотизма, и было названо «арабской весной», как и было предсказано скептиками, к числу которых автор относился с самого начала, привели к власти радикальных исламистов, которых отечественный юмор 90-х нарек «бородатыми зайцами». Дело житейское. Местные вожди народа и светочи нации на своем примере продемонстрировали, до чего может дойти ситуация, когда в стране не работает механизм смены верховной власти. В Тунисе президент бежал и заочно осужден на длительный срок с конфискацией. В Египте президент ушел в отставку добровольно, но в стране остался – был арестован и отдан под суд, демонстративно несправедливый. В Ливии лидер до самого конца отбивался от мятежников и блока НАТО, но в конечном счете был затравлен и растерзан вооруженной толпой. В Йемене президент чудом остался жив после покушения и, в конечном счете, отстранен от власти. В Сирии над этим на момент написания данной книги еще работали. Сегодня всем желающим понять хоть что-нибудь ясно, что после всех них жизнь в странах, которыми они так долго управляли, будет только хуже. Но, правя по 20–30 – 40 лет, они спровоцировали развитие ситуации в точном соответствии с поговоркой «нэхай гирше – абы иньше». Арабская практика совпала с украинской теорией, еще раз подтвердив, что народ сер, но мудр. Распад социалистической системы в 90-х, «цветные революции» и насильственные «демократизации» 2000-х снесли не один режим, и судя по тому, что происходит на планете, «мира во всем мире» можно ждать до второго пришествия или, коли есть охота – до морковкина заговения, как говорили в годы детства автора его близкие родственники.
Для современного правителя не так важно, как именно он взобрался на вершину властной пирамиды, – ну, в конце концов, пришел человек к власти и пришел, как то, как именно он будет уходить. Cобственно, главное в большой политике – вовремя и с минимальными потерями уйти. Это хорошо знают профессионалы, занимающиеся спортом и бизнесом. Ушел на пике славы – остались добрая память, деньги и здоровье. Пропустил свой срок – не будет ни того, ни другого, ни третьего. Политика, однако, сильно отличается от бизнеса и спорта. Спортсмену проще: если внутренний голос не говорит ему, что пора переходить на тренерскую работу, – это делают соперники. Правда, уйти можно не так, чтобы совсем уж в правильный момент, но и почти вовремя. В спортсмене еще не успели разочароваться, он принимает благородный вид и произносит правильные слова про то, что нужно уступать дорогу молодым. После чего занимается своим рестораном, улыбается в рекламе спорттоваров и играет в гольф. Его все помнят, надрываться больше не надо, и он счастлив.
Предпринимателю сложнее – сегодня акции растут, а завтра рынок рушится. Приходит кризис: дома не продаются, в рестораны не ходят, автомобили никому не нужны и банкротство на пороге. Парламент голосует за сокращение военных расходов – верфи опустели, танки не строят, самолеты никто не заказывает. Прогресс наступает на пятки: ты по-прежнему делаешь лучшие в мире пейджеры, а покупатель требует айфон или айпад. Инстинкт говорит: продай бизнес, а что говорят партнеры? Что делать с офисом? Как расстаться с секретаршей? На Новой Гвинее десять тысяч лет назад делали лучшие в мире каменные топоры. Их делают там до сих пор, но рынок сузился до пределов самого острова, и то не всего, поскольку автомат Калашникова – он и у папуасов автомат Калашникова. Лучший в мире аргумент в дружеской дискуссии. Поэтому умный бизнесмен вовремя уходит «в кэш» и произносит то же, что спортсмен. После чего ходит в его ресторан, смотрит рекламу и играет в гольф. Его все забыли, с налоговым инспектором можно вести разговор о погоде, и он счастлив.
Политику оставить вовремя практически невозможно. То есть теоретически понятно: караул устал, которые тут временные – на выход, король умер – да здравствует король, народ имеет право… И вот ты Керенский, Лумумба или Че. Кому как повезло. Но искушение остаться страшное. Уйти – куда? И часто – как? Именно поэтому демократия, как многократно сказано и никем по-настоящему не осознано, не в том хороша, что приводит к власти лучших. Один человек – один голос. То есть один гений и десять тысяч идиотов – это десять тысяч плюс один избиратель. И голосует он черт знает за кого. Но главное, если не единственное достижение демократии, что у того, который наверху, есть дверь на выход. Он не обязан уходить вперед ногами. Сидеть в тюрьме. Бежать из столицы. Ждать революции. Быть рабом своих рабов (поклон Стругацким за цитату). В чем, собственно, и состоит вся разница между Большим белым (устар.) вождем в Белом доме, Вашингтон, округ Колумбия, и президентом Анчурии. У того, который в Вашингтоне, есть срок, по истечении которого, оставив пост, он может писать мемуары, ни за что не отвечать и быть счастлив.
Но это – если на политика не вешают собак. Не ищут виноватых. Не охотятся за скальпом. Если каждый следующий понимает, что он не лучше всех предыдущих и что когда-нибудь он тоже будет бывшим. Что трудно, а в отсутствие традиции часто невозможно. Не случайно за тысячу лет отечественной истории Хрущев был первым, кого свергли, но не уничтожили. Горбачев – первым, кого свергли, но не ограничили в передвижении. Ельцин – первым, кто ушел сам. Ну, а Путин – первым, кто оставил президентский пост в расцвете сил – на пике. Остался на вершине власти – разумеется. Вернулся? Были в истории прецеденты. Де Голль, Черчилль, Бен-Гурион, Путин пришел назад – стал четвертым. Закон Арнольда Шварценеггера. В конце концов, в каждом, у кого хватает азарта и дерзости, силы воли и удачливости для того, чтобы стать лидером страны, вне зависимости от его физического возраста, где-то внутри живет подросток, которому чертовски хочется сказать: «I’ll be back». Но прецедент ухода с высшего поста в срок, предусмотренный законом, Конституцией и прочими еще совсем недавно необязательными для российской практики бытовыми деталями, зафиксирован. Что есть колоссальный прогресс для евразийской империи, высшими демократическими достижениями которой за тысячу лет было вече новгородское, боярская дума и Съезд народных депутатов.
