По сути дела, это непрерывная, постоянно возобновляемая политическая сделка, суть которой заключается в сохранении зыбкого равновесия власти между фракциями и внутри их. Условия сделки зависят от карьерного взлета или падения ключевых игроков системы. Лишенная ясной, сколько-нибудь последовательной философии, даже принципов, ЛДП, однако же, всегда удерживает сущностную основу: она представляет экономические интересы различных групп, господствующих в современной Японии. Банкиры, строители, фармацевты, фермеры, автомобильные компании, медики, больницы — да кто только, объединившись, не эксплуатирует японский народ. И они же диктуют политику ведущей партии.
ЛДП контролирует не только парламент, но и разнообразные бюрократические структуры, формирующие жизнь современной Японии на всех ее этажах. По сути дела, нет никакого различия между бюрократами-назначенцами и выборными лицами в партийной иерархии. Более того, когда бюрократы (порой действующие по собственному произволу, как настоящие тираны, или, скорее, тиранчики) уходят с государственной службы, они нередко вступают в борьбу за парламентские мандаты по списку ЛДП.
Политики и бюрократы живут в мире и согласии, рука руку моет. Бюрократы управляют страной, незаметно нажимая, на клавиши в каждой из отраслей закрытой по преимуществу экономики, а политики распределяют куски государственного пирога по группам интересов. Контракты на дорожное строительство, разного рода щадящие законы, налоговые льготы, привилегированное участие в тендерах, импорт материалов — политиканы щедры на подарки взамен на вливания в партийную кассу и поддержку на выборах.
В годы расцвета национальной экономики и широкого выбора рабочих мест этот мир финансового кровосмешения, порока и коррупции мало занимал рядового японца. Но в 1990-е годы, когда в жестко контролируемой экономике все больше стали обнаруживаться прорехи, появилась потребность в реформах, очевидная всем — кроме властей предержащих. В последнее десятилетие союз политиков и бюрократов стал вызывать у избирателей ропот, они метались между разными деятелями, каждый из которых сулил реформы. Обещания не выполнялись, и люди вскоре заговорили о неспособности системы к регенерации.
Тут-то и появился Юнихиро Коидзуми, партийный функционер, которого мало кто знал, — всего лишь лидер одной из многочисленных фракций ЛДП. Он не походил на других, ибо остро ощущал необходимость глубинных реформ. Подобно Горбачеву, Коидзуми бросил вызов партийным иерархам изнутри.
Его звезда ярко засияла на японском политическом небосклоне в начале XXI века. Избиратели, которым до зубной боли наскучили стареющие, на все пуговицы застегнутые деятели, которых страна терпела десятилетиями, резко качнулись в сторону Коидзуми. Привыкшие к неповоротливым премьер-министрам, сменявшим друг друга с головокружительной быстротой, они увидели в Коидзуми лидера нового типа, настоящего приверженца реформ. Молодой, привлекательный, энергичный, подтянутый, современный, с хорошим чувством юмора, острый на язык, Коидзуми стремительным своим взлетом на самую вершину партийной иерархии совершенно потряс брокеров политической биржи. Один из лидеров оппозиции сказал мне как-то, что у этого человека «совершенно атрофировано чувство страха».
В целой серии тяжелых сражений против собственной партии он удержал ее на краю пропасти и привел к безоговорочной победе на выборах 2001 года в верхнюю палату парламента.
Сейчас, когда я пишу эти сроки, будущность Коидзуми туманна. Японская политика слишком нестабильна, чтобы заключать какие-либо долгосрочные пари. Но история того, как Коидзуми явился словно из ниоткуда, реформировал партию и использовал свои первые победы для завоевания власти, заслуживает внимания.
Когда Тони Блэр возглавил лейбористскую партию, у той за спиной было четыре проигрыша подряд на парламентских выборах. Даже тупоголовые профбоссы сообразили наконец-то, что популярности им явно недостает. Но Коидзуми возглавил партию, все еще не побежденную, все еще правящую. И хотя начиная с 1993 года она вынуждена была править в коалиции с буддистской партией Комей, которая в глазах многих приобрела культовый характер, контроля над японской политической системой ЛДП не утратила. Тем не менее в отличие от Блэра Коидзуми даже сумел обойтись без долгих и сложных ухаживаний за партийными иерархами.
Как же ему это удалось?
На протяжении всех 1990-х годов, отмеченных упадком экономики, ЛДП мало-помалу теряла поддержку. 33 процента, полученные при выборах в верхнюю палату в 1992 году, превратились в 27 процентов на выборах 1995-го и 25 — три года спустя. Многие политические обозреватели задавались вопросом, не близок ли конец долголетнего господства партии.
В отчаянных попытках оживить экономику и предотвратить поражение одно правительство за другим принимало фискальные меры, выразившиеся в конце концов суммой в триллион долларов (100 триллионов йен), что создало гигантский дефицит, но к подъему практически не привело. В столь же тяжелом положении находились национальные банки, потратившие в 1980-е годы состояния на сомнительные кредиты, да еще в пору, когда на рынке недвижимости резко возросли темпы инфляции.
Оказавшись в сходной ситуации в те же 1980-е годы, правительство США безжалостно закрыло прогоревшие банки и возбудило судебные преследования против их руководителей. Но ЛДП не хотела и не могла направить удар против своих союзников в банковском мире. В стремлении удержать на плаву банки, а также предприятия и компании, обремененные долгами, японское правительство до бесконечности откладывало судный день. В результате разразился кризис, сковавший по рукам и ногам и правительство, и банки; экономика же с каждым месяцем все глубже погружалась в трясину. Росла безработица. Участились случаи самоубийств. Сильно накренился и корабль под названием ЛДП.
Напротив, начали набирать очки едва оперившиеся оппозиционные партии, главным образом демократическая партия Японии (ДПЯ). Это слабо оформленное образование, состоявшее из реформаторов, бывших социалистов и разочаровавшихся членов ЛДП, заявило о своей приверженности идее далеко идущих перемен. Вместе с союзниками из либеральной и социалистической партий ДПЯ прибавляла от выборов к выборам, в то время как ЛДП все стремительнее утрачивала привлекательность в глазах избирателя.
Премьер-министры приходили и уходили, ни один не задерживался больше года, и в конце концов партия дошла до края, выдвинув 5 апреля 2000 года на эту должность Йо-широ Мори. Карл Маркс говорил, что история повторяется дважды — один раз как трагедия, другой — как фарс. Случай с Мори подтверждает эти слова. Едва его правительство приступило к работе, как некомпетентность, неспособность справиться с проблемами современной Японии стали настолько очевидны, что больше никто не сомневался в необходимости перемен. Если Коидзуми — это Горбачев, то Мори — Константин Черненко, последыш всего худшего, что заключено в системе.
Став лидером партии в результате тайной сделки между некоторыми ее тяжеловесами, Мори с самого начала был практически лишен и свободы маневра, и сколько-нибудь серьезной поддержки — на нем лежала тяжелым бременем сама процедура избрания. Но даже и ту непрочную базу, на которую можно было опереться, Мори умудрился размыть собственными неуклюжими действиями. Вскоре после назначения премьер-министром он назвал Японию «страной богов, воплощенных в личности императора», — это заявление напомнило многим японцам мистические заклинания крайне правых милитаристов довоенных времен. Теперь Мори, согласно социологическим опросам, не доверяло 70 процентов населения.
