Джабраил остановился, но покачиваться не переставал. Он был в сознании, но словно бы не в своем уме. Похоже, головой сильно стукнулся. Я бы вообще подумал, грешным делом, что он сам собственный шикарный джип «Гранд Чероки» размолотил этой вот бездумной головой с обожженными волосами. А теперь кается за совершенное.
– Джабраил, – позвал я и тут услышал откуда-то издалека шум двигателя машины. Судя по шуму, это был грузовик. Скорее всего, тот самый. Но откуда звук идет, в узком ущелье разобрать было трудно. Он мог и со стороны села исходить, и в сторону села, а звук по ручью впереди машины раздавался и сливался с журчанием на перекатах. Значит, времени у меня осталось совсем немного и надо события форсировать.
Джабраил словно бы не слышал меня и смотрел перед собой.
– Джабраил! – теперь я уже громко и четко позвал и основательно встряхнул его.
Он поднял на меня глаза.
– Ты помнишь меня?
В глазах мужчины светился разум. В этом ошибки быть не могло. И глаза он отвел сразу. Я понял, что он меня узнал.
– Помнишь?
– Нет.
– Ты помнишь Авдорхана Дидигова?
– Помню, – ответил бесстрастно Джабраил.
– А теперь и меня вспомни. Ты привез ему меня и еще двоих. Вспомни, как ты меня за шиворот из своей машины выбрасывал.
– Крещеный, – словно бы через силу сказал он.
Узнал, хотя и боялся узнать. И полностью он в своем уме. И даже машину свою не сам головой разворотил, а я гранатой. Джабраил ловко разыгрывал полубессознательного человека в надежде, что я такого убивать не буду, пожалею.
Я пожалел.
– Слушай сюда, урод. Сейчас машина подойдет. Доедешь до Авдорхана и передашь ему, что я готов поменять его брата на остальных пленников, на живых и невредимых. На всех пленников~ И не просто поменять, а отпустить, но только после того, как все десять пленников на свободе будут. Я Авдорхану не верю. И потому условие ставлю конкретное. Пленникам дадут грузовик, и они проедут мимо меня. В открытом кузове. Там есть человек, который раньше шоферил, – Владимир Ласточкин. Пусть он будет за рулем. И только один человек из ваших. Тоже в кузове. Который машину назад погонит. Только тогда Ризван будет на свободе. Понял, о чем я говорю?
Он понял. Я по глазам увидел, что он понял. И не только то, что я сказал. Он понял, что я не собираюсь его убивать, и обрадовался.
– Я скажу. Я все скажу. Что еще сказать?
– Еще скажи, что брат его только слегка ранен, но жив и жить будет еще сутки. Пусть готовит пленников. Если через сутки пленники не будут освобождены, я расстреляю Ризвана.
– Авдорхан освободит. Он освободит. Ему очень нужен Ризван. Больше, чем всему остальному селу.
– Любит брата? – спросил я холодно, но вполне понимая чувства старшего Дидигова.
Джабраил стрельнул на меня глазами и проворчал, а не сказал, совсем как здоровый человек в ясном уме и полной памяти:
– Деньги любит.
– Какие деньги? – спросил я скорее машинально, чем стараясь вникнуть в смысл вопроса.
– Которые на имя Ризвана в швейцарском банке лежат. Деньги Авдорхана.
– Много?
– Много миллионов.
Обожженное лицо искривилось от восторга при мыслях о больших деньгах. И Джабраил устремил на меня взгляд, словно ждал, что я тоже от восторга языком зацокаю. Но я еще и другое уловил. Не во взгляде, а в словах Джабраила. Он, как мне показалось, словно бы желал, чтобы я Ризвана убил. Наверное, это была зависть к обладателю больших денег со стороны человека, таких денег не имеющего. Зависть многим спать не дает и на черные дела толкает. И у меня появилось подозрение, что Джабраил может с моим поручением не справиться. Не захочет справиться. Память у него вдруг отшибет.
И я сказал на всякий случай:
– Я скоро позвоню Авдорхану, спрошу, как он готовится к освобождению пленников. Иди.
По короткому взгляду Джабраила я понял, что подозрения мои имели под собой основания. Не решение, а хотя бы мысль предать Ризвана у него была. Но теперь он побоится.
Он пошел навстречу звуку автомобильного двигателя. Теперь ясно было, что грузовик едет со стороны села. Еще засветло, наверное, выехал~
Я быстро зашагал в обратную сторону. И только около догорающего «Гранд Чероки» вдруг сообразил, что мне не с чего звонить Авдорхану. Надо было взять трубку у Джабраила, потому что у Ризвана трубки с собой, кажется, не было. Не успел еще, наверное, обзавестись после побега. Он меньше суток на свободе провел. Впрочем, я не искал в его карманах специально трубку. Если поискать, может, и найдется.
Но я хорошо помнил, что мобильник был и у одного из постовых. И потому я не стал возвращаться к Джабраилу, а принялся обыскивать труп. Мобильник нашелся~ Только мне от этого легче не стало. Моя пуля пробила его насквозь, и позвонить теперь не было никакой возможности.
Я обернулся. Джабраил ушел уже далеко, и откуда-то сверху над дорогой выплывал свет фар. Самих фар еще видно не было, виден было только свет. Но машина вот-вот преодолеет последний пригорок и выйдет на прямой отрезок. И, скорее всего, успеет добраться до Джабраила раньше, нежели я.
2
Конечно, стать обладателем пусть и чужой, но трубки, которая помогла бы мне связаться со своей бригадой и вызвать подмогу, было бы прекрасно. Не так хорошо я себя чувствовал и не так рвался героически завершить начатое дело, чтобы не отказаться от него, и, напротив, отказаться от посторонней помощи. Я всегда знал, что вместе делать дело лучше, чем одному, а одному следует работать только по необходимости. Сейчас, когда такая необходимость была, я, конечно, мог бы и сам справиться с задачей по освобождению десятерых солдат. Но с большим удовольствием я предоставил бы возможность заняться этим делом тем, кто более здоров и боеспособен, чем я. По крайней мере, кто устал меньше, кто не имеет ранений.
К сожалению, надеждам моим сбыться было не суждено. По крайней мере, сбыться сразу. Но я помнил, что при приближении джипа «Гранд Чероки» к посту кто-то звонил постовым, и один из них сразу побежал к ручью за водой с флягой из тыквы. Значит, трубка могла быть или у Джабраила, или у Ризвана. За рулем, да еще когда на большой скорости едешь по трудной дороге, разговаривать еще можно, но вот номер набирать проблематично. По крайней мере мне, не водителю, так показалось. И из этого я позволил себе сделать вывод, что звонил все-таки Ризван и я невнимательно обыскал его. Я вообще обыскивал только на предмет присутствия оружия, которое сразу забрал. На трубку я впопыхах мог просто внимания не обратить.
Я еще раз посмотрел в ту сторону, куда уходил Джабраил. Свет фар был виден уже вдалеке. Будь я полностью здоров, я, может быть, и рискнул бы, сделал бы стремительный рывок и, возможно, успел бы настичь Джабраила раньше, чем он попадет в свет фар. Но мне ведь нужно было, чтобы он именно в свет фар попал. Не сообразил сразу, теперь уже лучше не пытаться исправить положение, тем более что при быстром беге, даже под воздействием парамедола, я могу просто загнуться от боли, и рана может от резких движений и напряжения открыться.
