Какова теологическая причина умаления христианской веры и возвышения еврейской идеи? Она связана с давней, но непреходящей дилеммой Духа и Материи. Чтобы разобраться в этом фундаментальном вопросе, отступим на несколько шагов и рассмотрим анти-иудейскую гностическую идею — по другую сторону от ортодоксии.
Христианская теология невероятна — как монета, падающая на ребро, как Большой Взрыв, положивший начало разбеганию галактик, как бурлящая магма под весенним лугом, как-взрывная сила водорода. Самый сложный элемент — космогония Сотворения, потому что она должна обеспечить свободу воли, возможность различать и выбирать между добром и злом. В манифестационных системах (например, в индуизме) нет подлинной свободы воли, нет реального мира, нет противостояния добра и зла, но лишь майя, иллюзия, подобная сну. В иудаизме есть Сотворение, есть свобода воли, но за неё платишь дорогую цену непроходимая пропасть разделяет Дух и Материю.
В христианском мироздании эта пропасть преодолена Богом и Девой, живой материальной женщиной, родившей Христа — Человека и Бога. Они создали мост над пропастью: «Бог стал человеком, чтобы человек мог обожиться», сказал св. Афанасий.
Эта идея открыла для человечества бездонный колодезь духа, и её первым противником стал посиюсторонний аспект древнего библейского иудаизма, который лёг в основу иудейской тенденции. Христос отверг эту тенденцию, провозгласив Царство не от мира сего, отказавшись от храма и от Иерусалима, отвергнув букву Закона во имя Духа, но прежде всего самим своим Воплощением, невероятным воплощением Логоса во плоти. Св. Павел боролся с иудейской тенденцией в зарождающейся церкви, возвышая духовность обновлённой веры. Гностики вознесли эту духовность слишком высоко.
Если иудейская тенденция в христианстве видела в Христе Человека (учителя, равви, пророка), то гностическая тенденция воспринимала Его как Бога, чьё воплощение было лишь иллюзией. Для гностиков Материя есть ловушка душ, а сей мир временная тюрьма Духа. Согласно гностикам, мир был сотворён невежественным, а то и просто злым демиургом — еврейским богом Яхве, который даже не знал о существовании высших духовных сфер. Поэтому наш мир настолько несовершенен. София — Душа поссорилась с Высшим Божеством и спустилась в материальный мир. Она страдала, была унижена, растлена и из своего падения воззвала к Отцу. Отец, Высшее Божество, послал ей Христа, Спасителя и Жениха. Он женился на ней и увёл с собой в высшие духовные сферы Плеромы.
Подход гностиков отвергал дивную красоту нашего мира, его чудесную природу, радости плоти и Деяние Христа. Для гностиков, у Христа не было настоящего плотского тела, и он не мог быть распят: Голгофа была лишь видением. Понятие Злого Демиурга возродило пропасть между Богом и Миром. Крайний гностицизм отрицал брак, отвергал природу, отказывался от общества и считал земную жизнь человека тюремным сроком. Этот нигилизм был непереносимым, губительным для общества, и зарождающаяся Церковь боролась с ним, обратившись к иудейской тенденции восхваления Творца и сотворённого Им материального мира.
Итак, иудейская тенденция превозносит материю и низводит дух до положения необязательного придатка, а гностическая тенденция превозносит дух и считает материю иллюзорной темницей. Таковы Сцилла и Харибда христианского учения, и корабль Церкви прошёл узким проливом между ними в яростных спорах. Курс, проложенный Церковью, был золотой серединой противоборствующих тенденций. Он и называется Ортодоксией. Выверенный фарватер православного учения мог привести Человека к Богу, не отсекая его от общества и природы.
Мы живём в эпоху торжества иудейской тенденции, веры в материю и пренебрежения духом. Эта теологическая позиция выражается в статьях бюджета и уголовного кодекса. Для гностика телесная смерть не страшна, а то и желанна. Для христианина золотой середины, надо бояться не тех, кто может убить тело, но тех, кто хочет убить дух. Для иудея убивающий еврея подобен уничтожающему целый мир. И тут крайности чреваты опасностью. Гностический подход хорош для воина или духовного человека, но может оказаться суровым для простого человека. Иудейский подход на первый взгляд — гуманней, но он направил неоправданные усилия на продление жизни богатых, стариков и детей с врождёнными дефектами за счёт здорового большинства, запретил эвтаназию и породил перенаселенность. Миллионы были потрачены на поддержание биологической жизни в трупе Ариэля Шарона и, за несколько лет до него, Любавичского раввина. Эти деньги могли бы накормить всех детей Африки. Возврат к христианскому сбалансированному подходу позволит старикам мирно умереть, а молодёжи — расти.
Итак, иудаизм — не чужая вера для христиан, наподобие тибетской религии бон или сикхизма. Иудаизм — это экстремистская тенденция самого христианства, как троцкизм есть маргинальная секта коммунистической Церкви. Иудаизм опасен потому, что он резонирует с основами христианской веры. Резонанс — страшная сила: марширующий в ногу взвод солдат может разрушить мост. Поэтому евреи не угрожают нехристианским обществам: их идеи не резонируют с фундаментами таких обществ. Евреи в Индии, Китае и Японии были слабыми этно-религиозными меньшинствами, но в христианских обществах они являют собой гибельную разрушительную силу.
Рене Генон сформулировал понятие «контринициации», когда группа адептов, полностью посвящённых в эзотерическое учение, действует против него. По Генону такими адептами были сатанисты или масоны. Александр Дугин предложил другой подход: некоторые религии контринициативны по отношению к друг другу
[147]
. Таковы иудаизм и христианство. Они возникли примерно в одно и то же время, в первые века после Воплощения, когда Отцы Церкви с одной стороны и мудрецы Мишны и Талмуда — с другой, создавали, полностью осознавая усилия своих противников, свои взаимоисключающие прочтения Ветхого Завета. Подготовленный и обученный талмудист выступает адептом контр-инициации в христианском обществе, а христианский священник в еврейском государстве подрывает слепую лояльность иудеев. Не случайно в еврейском государстве христианская вера преследуется. Чтобы выжить, христианство должно сражаться с иудейской тенденцией, даже если она маскируется под светское учение. Но и тут мы не найдём полной симметрии.
Религии кроме того выполняют дополнительную, мирскую функцию: они ставят пределы обществу и защищают многообразие. Шиитско-суннитская схизма позволяет арабам, туркам и персам сохранить свои культурные особенности. Раздельное существование православной и католической церквей помогло русским сохранить свою культуру даже во времена западной гегемонии. Некоторые религиозные общины могут мирно сосуществовать в рамках одного государства: православные христиане и мусульмане-сунниты прекрасно уживаются в Палестине, России и Оттоманской империи. Но они не могут жить вместе с западными христианами — католиками или протестантами, что обнаружилось в процессе распада Югославии и Чехословакии. Поэтому Оттоманская империя не смогла удержать хорватов-католиков, а Россия — поляков-католиков и прибалтов-протестантов. Религиозные различия зачастую указывают на неспособность общин жить вместе. В этом смысле русские шутят: «Что хорошо для русского, то немцу — смерть».
