Признаться, в ту пору я, видимо, тоже брал под сомнение эту телеграмму, поэтому приказал вызвать Воронцова в Москву для личного доклада…»
Военно-морской атташе М.А. Воронцов немедленно был отозван в СССР, прибыл в Москву 21 июня (как сообщает сам Кузнецов). А потом Кузнецов и убывает к Сталину, и именно как нарком ВМФ он отмечен в журналах посещений (а не, например, как Кузнецов из Ленинграда, «зам. Жданова, который был в отпуске 21 июня», как предполагают некоторые исследователи).
Вопрос о приведении или не приведении в боевую готовность войск перед 22 июня, поднятый Ю. Мухиным и А. Мартиросяном в 2005–2006 годах, сегодня уже обсуждается в «около исторической литературе» весьма активно. А Воронцов в этом обсуждении весьма важная фигура. Ведь вскоре после начала войны капитан 1-го ранга Воронцов был назначен заместителем начальника Разведывательного управления Главного штаба ВМФ СССР. А уже в сентябре 1941 года Воронцов становится начальником Разведуправления ГМШ ВМФ СССР. Вот что написала газета «Красная звезда» 7 мая 2008 года. Статья В. Лота, кандидата исторических наук, «Приближенный к царю Борису»:
«Начальником разведуправления флота был капитан 1 ранга Николай Иванович Зуйков. В августе 1941 года его заместителем стал контр-адмирал Михаил Александрович Воронцов. Он возвратился в Москву из Берлина, где был военно-морским атташе. Воронцов тоже предупреждал Центр о том, что Гитлер готовится к войне против СССР…»
(Зуйков Николай Иванович (1900–1942 гг.) — контр-адмирал (1941 г.). С мая 1939 года — начальник разведотдела НКВМФ СССР, с октября 1939 года — начальник 1-го управления НКВМФ СССР. Приказом НКВМФ СССР № 01 981 от 11 сентября 1941 года освобожден от этой должности и назначен в распоряжение Командного управления ВМФ. Погиб в сентябре 1942 года при исполнении служебных обязанностей.
Воронцов Михаил Александрович (1900–1986 гг.) — вице-адмирал. На военно-морском флоте с 1918 года, с 1939 года — в органах военно-морской разведки. В 1939–1941 годах — военно-морской атташе СССР в Германии, во время войны (с 1941 года) — начальник 1 управления ВМФ. До 1952 года — заместитель начальника Морского Генерального штаба (МГШ), начальник Второго Главного управления (разведки). В дальнейшем занимал командные должности в высших военных учебных заведениях Вооруженных Сил СССР.)
Но вернемся снова к воспоминаниям адмирала Н.Г. Кузнецова. Далее в них рассказывается, каким образом и какой командой адмирал передал на флоты свой приказ. Уйдя от наркома Тимошенко сразу после 23–00, Кузнецов тут же, до полуночи, начинает обзванивать флоты:
«В наркомате мне доложили: экстренный приказ уже передан. Он совсем короток — сигнал, по которому на местах знают, что делать. Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого. Берусь за телефонную трубку. Первый звонок на Балтику — В.Ф. Трибуцу:
— Не дожидаясь получения телеграммы, которая вам уже послана, переводите флот на оперативную готовность номер один — боевую. Повторяю еще раз — боевую».
Затем Кузнецов звонил на Северный флот, а около часа ночи — на Черноморский:
«В Севастополе на проводе начальник штаба ИД. Елисеев.
— Вы еще не получили телеграммы о приведении флота в боевую готовность?
— Нет, — отвечает Иван Дмитриевич.
Повторяю ему то, что приказал Трибуцу и 1Ьловко.
— Действуйте без промедления! Доложите командующему…»
Как видно из воспоминаний комиссара Кулакова, перевод из повышенной боевой готовности в полную на флоте занял буквально пару часов. И адмирал Кузнецов говорит о том же:
«Как развивались события в ту ночь на флотах, я узнал позднее. Мой телефонный разговор сВ.Ф. Трибу — цем закончился в 23 часа 35 минут. В журнале боевых действий Балтийского флота записано: «23 часа 37 минут. Объявлена оперативная готовность № 1».
Люди были на месте: флот находился в повышенной готовности с 19 июня. Понадобилось лишь две минуты, чтобы началась фактическая подготовка к отражению удара врага.
Северный флот принял телеграмму-приказ в О часов 56 минут 22 июня. Через несколько часов мы получили донесение командующего А.Г. 1Ьловко: «Северный флот 04 часа 25 минут перешел на оперативную готовность № 1».
Значит, за это время приказ не только дошел до баз, аэродромов, кораблей и береговых батарей — они уже успели подготовиться к отражению удара.
Хорошо, что еще рано вечером — около 18 часов — я заставил командующих принять дополнительные меры. Они связались с подчиненными, предупредили, что надо быть начеку. В Таллине, Либаве и на полуострове Ханко, в Севастополе и Одессе, Измаиле иПинске, в Полярном и на полуострове Рыбачий командиры баз, гарнизонов, кораблей и частей в тот субботний вечер забыли об отдыхе в кругу семьи, об охоте и рыбной ловле. Все были в своих гарнизонах и командах. Потому и смогли приступить к действию немедленно.
Прошло лишь двадцать минут после моего разговора с вице-адмиралом Трибуцем — телеграмма еще не дошла до Таллина, — а оперативная готовность № 1 была объявлена уже на Ханко, в Прибалтийской базе и в других местах. Об этом опять же свидетельствуют записи в журналах боевых действий:
«Частям сектора береговой обороны Либавской и Виндавской военно-морских баз объявлена готовность № 1…»
В Севастополе: «Оперативная готовность № 1 была объявлена по флоту в 01:15 22 июня 1941 года».
«В 02 часа 40 минут все корабли и части флота уже были фактически в полной боевой готовности. Никто не оказался застигнутым врасплох….»
А теперь посмотрим, что собой представлял приказ-команда флоту о переводе флота из «повышенной БГ» в «полную». Который нарком ВМФ Кузнецов и передал на флоты после того, как нарком обороны СССР С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков довели до него «Директиву № 1».
Вот эта телеграмма:
«СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДВФ. Оперативная готовность № 1 немедленно. Кузнецов».
(ПВФ — Пинская военная флотилия, ДВФ — Дунайская военная флотилия).
Эта телеграмма имеет номер — «№ 34/17», и время ее отправки на флоты — «23–50». Т. е. тот же Трибуц стал поднимать Балтийский флот, именно не дожидаясь прихода телеграммы, в 23–37, сразу после звонка наркома Кузнецова.
Посмотрите, как четко выполнил адмирал Кузнецов Н.Г. полученную им от Тимошенко и Жукова копию «Директивы № 1». Он сделал то, что и требовалось от него — дал на флоты короткий приказ-команду, «как выстрел»! А вот командующие западных округов этого как раз и не делали. Они обзвонили армии, сообщили, что пришла важная шифровка из Москвы, но тревогу не объявляли и дали команду ждать «подробностей» в приказе…
Но в армиях именно такую команду ждали — короткий приказ-команду.
«Говорят», адмирал Кузнецов «привел флот в боевую готовность по личной инициативе» перед 22 июня. Возможно, кто-то когда-то и найдет в его «воспоминаниях и размышлениях» что-то подобное, но вот что пишет он сам:
